Повседневная жизнь американцев во времена Джорджа Вашингтона - Мария Александровна Филимонова

Традиционные противоэпидемические меры заключались в изоляции больных. Зараженные дома помечали красным флажком, возле них устанавливали карантинную стражу. Власти надеялись, что никто не станет скрывать опасное заболевание, и угрожали в противном случае наказанием[1417].

Надежной терапии не существовало, а предлагаемые средства были бесполезны или просто убийственны. Священник из Бостона Томас Тэтчер в 1678 г. написал популярную книгу по лечению оспы и кори в домашних условиях. Он уповал на диету. Больным рекомендовалось воздерживаться от мяса и вина, а заодно и от свежего воздуха. В 1799 г. в Нью-Йорке был издан памфлет Джозефа Гамильтона, предлагавший при оспе использовать каломель как жаропонижающее в больших дозах.

Зато медицина эпохи Просвещения могла гордиться другим достижением – оспопрививанием (инокуляция, вариоляция; второе название связано с латинским наименованием возбудителя оспы – Variola). В отличие от вакцинации Э. Дженнера, изобретенной в 1796 г., прививка осуществлялась взятым из пустул оспенного больного биоматериалом и вызывала натуральную оспу, но в более легкой форме, чем при обычном течении инфекции. Пропаганде инокуляции посвящали усилия крупнейшие авторитеты просветительской философии. «Если бы во Франции существовала практика прививок, была бы спасена жизнь тысячам людей», – доказывал Вольтер[1418]. В романе Ж.Ж. Руссо «Юлия, или Новая Элоиза» (1761), который можно было прочитать и в Америке, есть эпизод «прививки любви». Герой романа Сен-Пре целует руку больной возлюбленной, чтобы разделить с ней оспу, раз уж не может ее исцелить[1419]. В Америке, как будет показано дальше, оспопрививание приживалось медленно.

Оспа была связана с распространенными и, возможно, самыми тяжелыми фобиями Войны за независимость. В дневнике Сары Деминг можно найти эмоциональное восклицание: «Прочь из Бостона, прочь из Бостона почти любой ценой – как можно дальше от инфекции оспы и рокота барабанов и военной музыки, как это называется, и ужасов войны»[1420]. Болезнь могла таиться повсюду, и это пугало еще больше. В 1776 г. Дж. Вашингтон получил сообщение от генерала Гейтса: «Все в этой армии заражено: плащи, одеяла, воздух и земля, по которой они (войска. – М.Ф.) ходят»[1421].

Очень устойчивыми были слухи об искусственном распространении инфекции. Даже сейчас распространены представления о том, что англичане или американцы вели против индейцев настоящую биологическую войну, посылая им одеяла из оспенных больниц. Случай такого рода действительно задокументирован, но не как массовая практика, а как однократная акция. Речь идет об эпизоде т. наз. «войны Понтиака» (1763–1766), в ходе которой англичанам противостоял союз индейских племен из района Великих озер и с территории будущих Иллинойса и Огайо. Вот тогда индейским вождям действительно отправили смертоносные подарки. Капитан пенсильванского ополчения Уильям Трент без околичностей записывал в дневнике: «Мы дали им два одеяла и носовой платок из оспенной больницы. Я надеюсь, что это произведет желаемый эффект»[1422]. Впрочем, современный исследователь Филипп Рэнлет усомнился в эффективности выбранного способа заражения, поскольку вирус Variola на поверхностях такого типа погибает в течение нескольких дней и при медлительности сообщений на фронтире мог просто не дожить до передачи одеял вождям. Кроме того, неизвестно, получили ли адресаты опасный подарок[1423].

Американцы накануне Войны за независимость и в начале ее были убеждены, что англичане сознательно пытаются заразить их оспой. Так, «Boston Gazette» передавала слух о том, что корабль капитана Коффина (тот самый «Дартмут», который 16 декабря 1773 г. стал главной сценой «чаепития») привез в Бостон не только чай, но и оспу[1424]. Американцы боялись, что и прививки жителям оккупированного Бостона были организованы английскими властями с самыми зловещими целями. Некий делегат Конгресса из Виргинии не находил слов: «Хоу ведет войну в Бостоне таким способом, какой опозорил бы дикарей. Очень большая нехватка провизии в городе вынудила его выгнать нескольких жителей, и, к его вечному стыду, он сделал им прививку оспы незадолго до того, как они должны были уйти, в надежде распространить ее среди наших войск. Разве это не так же дурно, как отравлять воду?»[1425] Никаких документальных подтверждений столь тяжелого обвинения не существует, и оно, вероятно, связано лишь с устойчивыми страхами. Их аналоги легко обнаружить в нашей собственной культуре; эпидемия коронавируса вызвала новую волну похожих фобий в 2020 г.

В любом случае, английский солдат почти не рисковал заболеть оспой, в отличие от своего американского противника. Дело в том, что со времен Семилетней войны оспопрививание в английской армии было рутинной операцией, а в американской – нет.

Чтобы понять, как могла сложиться подобная ситуация, следует вернуться в 1720-е гг. Именно в это время инокуляция пришла в Великобританию и ее североамериканские колонии. В обоих случаях идея прививок исходила от незападных обществ. В Англию это медицинское новшество завезла Мэри Уортли Монтегю, путешествовавшая по Османской империи. В Северной Америке первым пропагандистом инокуляции стал теолог Коттон Мэзер. Об этой практике Мэзер узнал от своего чернокожего раба Онезима, уроженца Западной Африки. Рассказ Онезима подкреплялся отчетами европейских врачей об оспопрививании в Турции, и Мэзера это окончательно убедило. В 1721 г. он осуществил первую прививку в Бостоне. Однако его поддержал лишь один бостонский врач, Забдиэль Бойлстон. Остальным идея защищаться от болезни при помощи искусственного заражения показалась слишком дикой. Вместе Мэзеру и Бойлстону пришлось выдержать настоящую травлю, к которой присоединился даже Бенджамин Франклин (который, впрочем, изменил свое мнение, когда от оспы умер его маленький сын)[1426].

Ко времени Войны за независимость страсти далеко не улеглись. В Массачусетсе вспыхнул настоящий мятеж против прививания. 26 января 1774 г. группа людей из Марблхеда (Массачусетс) сожгла дотла оспенную больницу. В 1776 г. ужасная судьба постигла оспенную больницу на Гвинн-айленд в Виргинии: местные ополченцы сожгли ее вместе с больными, находившимися там в карантине.

В Виргинии инокуляция была запрещена с 1769 г. Такой же запрет ввели революционные правительства Массачусетса и Коннектикута, а также некоторых других штатов. В 1775–1776 гг. были запрещены прививки в Континентальной армии. Случалось, что генералы, издававшие соответствующие приказы, сами становились жертвами страшной болезни. Именно о таком рассказывал Дэвид Рамсей в «Истории Американской революции» (1789): «Генерал Томас, главнокомандующий в Канаде, заболел оспой и умер. Запретив своим людям делать прививки, он подчинился собственному правилу и отказался воспользоваться этой предосторожностью»[1427]. Врачи, делавшие инокуляцию, рисковали подвергнуться суровому наказанию. Филадельфийка Маргарет Хилл Моррис описывала судьбу медиков, сделавших в феврале 1777 г. прививки своим семьям. По приказу генерала Патнэма они были заключены в тюрьму[1428]. Невзирая на запреты, солдаты Континентальной