Пепел перемен, Том 7: Цена власти - Илья Витальевич Карпов

— В честь битвы… — он запнулся, — … ладно, пусть будет в лагере перед Энгатаром, где ты проявила доблесть, достойную рыцаря, я, сир Таринор… ладно, чёрт с ним, Пепельный, пред ликом богов и людей, Троих и Многих, посвящаю тебя, Равена Даск, в рыцари.

На лице девушки сияла счастливая улыбка. Она не отводила взгляда от воздетого над ней меча, всхлипывала и дрожала от нетерпения.

— Да будет твоя рука крепка, — произнёс Таринор и прикоснулся клинком к правому плечу Равены, — сердце храбро, — к левому, — а помыслы чисты, –опустил плоскую сторону клинка на светлые волосы девушки. — Встань, леди Равена Даск, и служи верно пред ликом богов и людей, Троих и многих.

Она поднялась на ноги, оглядела себя с ног до головы, словно титул должен был изменить её облик, задышала часто и судорожно. Таринор опасался, что девушка сейчас рухнет в обморок и уже был готов её подхватить.

— Ура! — громко воскликнула она, но тут же испуганно зажала рот ладонью. — Ох, надеюсь, никого не разбужу… Но я теперь рыцарь! Самый настоящий, как того хотел отец!

Равена утирала слёзы с раскрасневшихся щёк и подпрыгивала на месте от восторога. От решительной воительницы, какой она была утром, не осталось и следа. Её место заняла белокурая девчонка, неспособна справиться с бурей нахлынувших эмоций.

— А вы… Вы… Я стольким вас обязана!.. Сначала вы спасли мне жизнь там, в битве, а потом это… Вы просто… Невероятный! Я не могу найти слов… Я просто… Просто…

Не найдя нужных слов, Равена бросилась к Таринору, крепко обняла и одарила жарким поцелуем. Этот полный страсти миг оборвался столько же внезапно, как и наступил. Девушка отступила на шаг, и улыбка уступила место испугу. Напряжённое молчание продержалось всего несколько секунд.

— Простите, — растерянно прошептала Равена. — Я не знаю… Не знаю, что на меня нашло. Просто это посвящение!.. И вы… А я… Голова кругом…

Таринор пытался уложить в голове случившееся, и на лицо сама собой наползла неловкая улыбка.

— Ну… Скажу только, что с посвящённым рыцарем мне целоваться ещё не доводилось, — выдохнул он, и с губ Равены сорвался смешок. — Но повторить это я был бы не против.

Он подошёл ближе, взял её за руку и заглянул во влажные карие глаза. Дева-ворон, леди-рыцарь, такая необыкновенная и такая простая. Безжалостный боец, символ надежды, маг воздуха, искусно владеющий мечом… Но сейчас перед ним стояла лишь смущённая девушка с подрагивающими от нерешительности губами.

На этот поцелуй Таринор уже решился сам, и Равена ответила ему взаимностью. Тонкие пальцы взлохматили волосы наёмника, он прижал девушку к себе и ощутил, как колотится её сердце. Нехотя освободив губы, она прошептала:

— Разве так можно?.. Разве это правильно?..

— В ночь перед битвой правил нет, — с улыбкой ответил Таринор и осторожно положил девушку на тёплое шерстяное покрывало.

Этой зябкой ночью они вспыхнули парой ослепительных факелов. Равена отвечала на нежность пронзительной страстью, будто ей всего было мало: ласки, поцелуев, объятий. Словно изнывающий от жажды, что нашёл оазис посреди пустыни, она погружалась в эту ночь с головой, отдавая себя без остатка.

Таринор ловил каждый момент, будто желая навсегда запечатлеть его в памяти. Трогательная искренность Равены распаляла его, пробуждала новые, доселе незнакомые чувства в, казалось бы, зачерствевшей наёмничьей душе. Ни с одной девушкой прежде ему так отчаянно не хотелось наслаждаться каждой секундой, не в силах выбрать мгновение, в котором хотелось бы остаться навсегда.

Холодный воздух обжигал кожу, но для них, растворившихся друг в друге, больше ничего не имело значения. Острые ногти впивались в спину Таринора, зубы кусали шею, давая выход желанию, но он был готов позволить Равене и это, и многое другое, лишь бы эта ночь никогда не кончалась.

Вдруг ночная прохлада сменилась тёплым ветром. Вокруг переплетённых тел заплясали травинки и пылинки, едва различимые в свете фонаря. В воздухе запахло свежестью, как после грозового ливня. По её воле или же вопреки, но магическая кровь Равены пробудилась.

Таринор вдыхал аромат её волос, ощущал горячее дыхание на шее, прижимал к себе так крепко, будто никогда не хотел отпускать. Равена выгнулась в талии, с её губ сорвался протяжный стон наслаждения. Мощнейший вихрь оторвал их обоих от земли, пусть и совсем невысоко, и тут же мягко опустил обратно.

Но даже теперь, оставив самое жаркое пламя позади, они и не думали размыкать объятий. Словно боялись открыть этот маленький очаг счастья и душевной теплоты безжалостным ветрам холодного мира, отравленного войной и ненавистью. И каждую крупицу, каждый миг этого счастья Таринор хотел разделить только с Равеной. Такой хрупкой. Такой нежной. Такой родной…

Глава 30

Солнце ещё не взошло, а кондотьер Эмилио Сфорца уже стоял на ногах. Вернее сказать, на коленях перед походным алтарём — резной деревянной коробочкой, из которой частоколом торчали палочки, испускавшие тонкие струйки терпкого ароматного дыма.

Перед сражениями Сфорца всегда молился двенадцати старым богам Акканты. Он не просил вселить мужество в сердца своих солдат или обратить врагов в бегство, не просил подарить ему победу. Эмилио Сфорца молил богов лишь о том, над чем сам был не властен.

Уберечь от случайной вражеской стрелы и заклинившего арбалета, от споткнувшегося коня и от раны, неподвластной лекарскому искусству. Всё остальное его люди добудут сами.

Накануне у них с принцессой состоялся непростой разговор. Сфорца рассчитывал на традиционный для победы трёхдневный грабёж города, тогда как её высочество настаивала, чтобы грабежей не было вовсе.

— Это мой город, — с жаром говорила она, — моя столица, мой дом! Разве вашим людям недостаточно заплатят?

На это Сфорца возразил, что это небольшая цена за престол, который его люди добудут для неё.

— Семь лет назад ваш отец, одержав победу, поступил так же, — осторожно заметил Хельдерик. — Верные ему войска грабили столицу три дня.

— Моего отца запомнят безжалостным тираном, — отрезала принцесса. — Но я не хочу войти в историю как королева, которая первым делом ограбила собственный дом. Я пришла освободить людей от гнёта безумца, а не превратить их жизнь в ещё больший кошмар. Не желаю смотреть на пепелище из окна собственной спальни и думать, что там внизу прямо сейчас моих людей насилуют и