Семья волшебников. Том 4 - Александр Валентинович Рудазов

Диаконесса молча склонилась в поклоне.

Выходя из кабаре, провожаемые удивленным взглядом швейцара, волшебники зашагали по ночному переулку. Астрид и Вероника тихо перешептывались за их спинами. Обеим хотелось узнать больше подробностей, но классные наставники были не в духе. Наверное, рассердились, что Астрид хотела натравить на них… неважно, кого именно, все равно же не понадобилось.

– Вы им поверили, коллега? – спросил Гробаш вполголоса.

– Ни на полноготочка, – фыркнул Инкадатти. – Не знаю уж как вы, а я сообщил куда следует. Пусть Кустодиан разбирается.

Глава 22

Зимние каникулы, как обычно, начались в день Янтарного Ястреба. Первые каникулы в жизни Вероники – и она наконец-то поняла, почему Астрид так сильно им радуется. Конечно, ей понравилось учиться, семестр прошел интересно, но все равно вернуться домой после трех лун сплошной учебы оказалось ужасно приятно.

Дома их встретили радостные родители. Вернее, папа вернулся вместе с дочерями – у него же тоже начались каникулы. Он зашел за Вероникой после третьего урока, они вместе зашли за Астрид, а потом двинулись на улицу Тюльпанов, 22. По дороге папа, тоже радуясь каникулам, провел их по лавкам и накупил подарков маме, Лурии и вообще всем.

Еще они встретили по дороге папиных знакомых и немного задержались. У папы теперь много знакомых. Их и раньше было много, но теперь такое ощущение, что вся Мистерия набивается к нему в друзья. Да и не только Мистерия, но и всякие иностранцы.

Особенно надолго их задержал один важный дядька – тоже сотрудник КА. Они с папой зацепились языками в кафе, куда он отвел дочерей, чтобы отметить начало каникул.

Кафе было кудесное. С красиво расставленными на окнах и вокруг веранды цветами, светящимися гирляндами и яркими фресками. Сегодня выпал первый снежок, морозец щипал щеки, но цветы росли и пахли, потому что на кафе лежали чары подогрева, и тут царила вечная весна. В Валестре полно таких зданий, которые принадлежат адептам Арбораза или просто хорошо заколдованы.

Кормили тоже кудесно. Папа разрешил заказывать все, что захочется, а сам с дядькой вышел на воздух, и там они долго курили и обсуждали модернизацию защитных контуров.

Астрид случайно услышала их разговор, когда ходила подслушивать.

– А это все из-за тебя, ежевичина, – сказала она, вернувшись. – Весь КА меняют, чтобы ты его не разнесла.

– Я. Ничего. Не. Разнесу, – сердито сказала Вероника. – Я за целый семестр ничего не натворила.

– Ну-ну, – подбавила в голос как можно больше сарказма Астрид. – Ты же в том кабаре почти Фурундарока вызвала.

– Ты сама попросила! – возмутилась Вероника. – Я его не вызвала! Я всегда могу вызвать, но не вызываю!

– Да, попросила, – поджала губы Астрид. – А ты ведомая. Завтра тебя кто-нибудь попросит Малигнитатиса освободить – а ты сразу и побежишь, теряя сандалики и подгузник. Просто подойдет к тебе Агент Зла на улице и скажет: «Девочка, а вызови, пожалуйста, Мистлето. Хочу, чтобы он все сжег». А ты и вызовешь. Потому что ты ведомая. Надо жить своим умом.

– Я не ношу подгузник, – отрезала Вероника.

– Уже потеряла, да? А сандалики как, на ме… эй, не бей меня ложкой!

Вероника обиженно засопела и принялась уплетать замороженный йогурт. Астрид в последнее время как с цепи сорвалась. При каждой встрече дразнится и задирает сестру. Несет всякую чушь.

Это она после того, как выяснилось, что Веронике кто-то поклоняется. Пусть это жалкая кучка психов (о чем Астрид все время зачем-то напоминает), но это все равно культ. Культ, посвященный Веронике. Не Астрид. И это не какие-то там, знаете, хомунции, которых давно след простыл.

– … А вот это, между прочим, была настоящая религия, – рассказывала тем временем Астрид. – Целая цивилизация. Не какая-то там вонючая секта.

– А что с ними стало? – спросил вдруг дядька за соседним столиком.

– Улетели, – с готовностью повернулась к нему Астрид. – Развились до звездных кораблей и улетели. Может, на потоп обиделись, не знаю.

– Потоп?..

Астрид принялась охотно рассказывать всю историю астридианцев. И как их нашли в кастрюле, и как разводили в террариуме, и как они поклонялись богине Астрид, и как она туда всяких жуков посылала, чтобы они учились быть мужиками… не жуки, конечно, а астридианцы.

– А потом они как-то неправильно очень развились и половину террариума отравили, а половину сожгли, – с сожалением сказала Астрид. – Чо-та они как-то привыкли воевать, короче. И мы их с мамой обнулили, чтобы они заново все начали.

– Обнулили?..

– Да, а то бы они злые стали. Мама сказала, что они перебьют друг друга, а потом нас, так что мы должны быть первыми.

– Ага…

Дослушать эту кудесную историю незнакомый дядька не успел, потому что наконец-то вернулся папа. Он плюхнулся за стол, заказал себе всякого и принялся расспрашивать, как его дочери учатся. Намекнул, что был бы рад увидеть их ежедневники, но Астрид свой предусмотрительно забыла в общаге, а вот Вероника доверчиво протянула отцу.

– Десять черных карточек за ПОСС?! – ужаснулся тот. – За что?!

– А это мне дедушка Инкадатти авансом проставил, – объяснила Вероника. – Но я три уже исправила.

– Авансом?.. – странным голосом переспросил папа. – Я… а что значит авансом, Вероничка?.. Просто так?..

– Ну… не… он…

– За все те случаи, когда мы все чуть не умерли, – подсказала Астрид. – Он наверняка вел счет.

Майно Дегатти подпер щеку кулаком. Его охватили смешанные чувства. С одной стороны, старый драуг не имеет никакого права так делать. Что там было до школы, его вообще не касается.

С другой стороны… в чем-то старый драуг прав… возможно. Видимо, таким образом он учит Веронику ответственности. И она в самом деле за целый семестр ничего не натворила – может именно из-за этих черных карточек? Она была пристыжена и волновалась в основном о том, как их исправить.

Спорное решение, конечно, но в КА не принято вмешиваться в чужие педагогические методы, если те остаются в рамках утвержденной программы. Не факт, правда, что десять карточек авансом в этих рамках остаются… надо свериться со школьными правилами… но Вероника Дегатти – очень особый случай, ее отец не мог этого не признавать.

Особенно после инцидента с «двадцать седьмыми». Когда ему позеркалили и обо всем сообщили, Майно погрузился в мрачную задумчивость. Втайне даже от жены он встретился с архидиаконом Коверном и получил от того личные извинения вкупе с уверениями, что его дочь Предвестники более не побеспокоят… а еще