Георгиевские чтения. Сборник трудов по военной истории Отечества - Коллектив авторов

Конечно, первые впечатления об РККА зависели и от личных политических симпатий человека: ждал ли он освободителей из СССР, из США и Англии или вовсе не жаждал ухода немцев. Последних среди сербов было крайне мало, большинство было радужно настроено, ожидая прихода Красной Армии. Наибольшее воодушевление вызывала многочисленная и мощная советская бронетехника, чьи размеры и количество намного превосходили виденное до этого в Югославии. Во время оккупации Югославии в 1941 г. и позднее в боях

Op. cit.; Дедщер В. Зосип Броз Тито, прилози за биографи]у. Београд, 1955. С. 240; Perisic M. Od Staljina ka Sartru: formiranje jugoslovenske inteligencije na evropskim univerzitetima 1945–1958. Beograd, 2008.

1 MapuHKoeuh А. Све je било могуНе у оне дане. СеНаше на септемар 1944 // Записи из доброволачке борбе. Минхен, 1955. против партизан немцы использовали небольшие танки Pz Kpfw I (вес 5,4 т), Pz Kpfw II (вес 7,2 т) и разношерстные чешские, итальянские, венгерские, французские и польские трофеи, также не отличавшиеся особыми размерами. Новые поколения более крупных танков Pz Kpfw III (вес 22 т) и Pz Kpfw IV (вес 24,6 т), не говоря уже о «крупных кошачьих панцервафе» («тигр», «пантера», «королевский тигр»), были редкими гостями в гористой местности Югославии в боях с партизанами, почти не имевшими противотанковых средств. Поэтому бесчисленные колонны Т-34 (вес 29,2 т) и ИСУ-122 (вес 45,5 т) из состава 4-го мехкорпуса и 57-й армии не могли не вызвать у жителей Югославии восхищения, смешанного со страхом. По воспоминаниям очевидцев продвижения советской бронетехники по Сербии, видимые на горизонте клубы пыли, поднятой мощными гусеницами с немощеных горных дорог, сопровождались гулом и дрожанием земли от движения многотонных машин. Громогласные звуки выстрелов самоходной артиллерии не только били по барабанным перепонкам, но и отдавались вибрациями по всему телу и выбивали стекла в расположенных неподалеку домах: «Около полуночи нас разбудило приглушенное грохотание. Оно доносилось со стороны Милича, и для наших отупевших чувств было все сильнее. Кто бы то ни был, он не смеет застать нас в кроватях! <…> Я подполз к бараку, стоявшему ближе всего к дороге, и скрылся за углом, чтобы наблюдать за подходом освободительной Красной Армии. Осторожность не помешает <…> Издалека было ясно, что приближаются танки. Должно быть, по крайне мере, тридцатитонные, настолько дрожала земля. Один за другим, с ужасным грохотом, окруженные черным дымом, ревели они навстречу мне, освещая дорогу под острым углом»[1036].

Однако форма и сами красноармейцы выглядели достаточно бедно и контрастировали не только с внешним видом англо-американцев, но и немцев, и довоенной королевской армии. Разочарование бытовой стороной жизни РККА и материальным состоянием советских солдат и офицеров выразили даже закаленные коммунисты и сербы-русофилы, когда впервые столкнулись с Красной Армией[1037]. Офицеры королевской армии, действовавшие в подполье, не могли скрыть своего удивления от первых впечатлений о пехотных частях РККА. «В Винче было размещено несколько рот советской армии. У нас они оставили печальное и крайне тяжелое впечатление. Ужасно плохо одеты и обуты. Мы нигде не заметили танков и броневиков. У них были телеги, запряженные малыми, косматыми лошадками. По дворам и садам села горели костры, на которых варилась и жарилась еда. Было легко заметить, что у них нет организованной службы снабжения и что каждое отделение само заботилось о своем пропитании. По всему селу доносилось квохтанье птиц и визг свиней, которых они сгоняли и ловили для своих “кухень”»[1038]. Сербам бросалась в глаза молодость солдат и офицеров, а также неформальные отношения между ними, которые выражались в случаях физической расправы офицеров над подчиненными[1039]. Молодость советских офицеров была необычной для офицеров Д. Михайловича и гражданских лиц, но не для партизан, чье руководство также в основном состояло из молодежи. Партизан, собравшихся под знамена КПЮ на идеологической и добровольной основе, больше удивляло рукоприкладство, практиковавшееся советскими офицерами по отношению к подчиненным[1040]. В партизанской армии нарушения наказывались в основном укором, а если он не помогал – расстрелом.

Столкнувшись с РККА, югославы еще раз убедились в точности сербской народной поговорки «пьет, как русский» (т. е. очень много). Причиной возникновения этого стереотипа было несколько. Прежде всего сербы видели русских «в массе» лишь в кризисных условиях – добровольцы 1876 г., эмигранты Гражданской войны 1918–1922 гг., красноармейцы, прошедшие горнило тяжелейшей войны 1941–1944 гг. Существовало и коренное различие в способах употребления алкоголя по южному типу (регулярное и в небольших дозах употребление вина или фруктового самогона) и по северному типу (редкое и неумеренное употребление алкоголя из зерновых или картофеля). Прибывших в страну гостеприимных хозяев и дешевого алкоголя красноармейцев поджидало неодолимое искушение.

В силу этого злоупотребление алкоголем среди военнослужащих РККА приобрело значительный характер[1041]. В результате пришлось изменить свои привычки и партизанам, среди которых в годы войны действовал сухой закон. В столовой 1-го пролетарского корпуса, «где пьянство было запрещено и преследовалось, регулярно подавали гнуснейшую ракию для захожих русских офицеров. Хозяева наблюдали пьющих с сожалением»[1042]. Рука об руку с пьянством шли потеря контроля и совершение преступлений против сослуживцев или мирных граждан[1043].

Грабежи, кражи и изнасилования, конечно, случались реже, чем на территории Германии, Австрии и Венгрии, но тем не менее были достаточно чувствительными для считавшего себя союзниками местного населения. Описание подобных фактов, оставленное титовскими пропагандистами в период разрыва с СССР в 1948–1953 гг., может вызывать сомнения в силу их однозначно негативного отношения к сталинскому СССР. Однако те же одиночные явления описаны и в материалах политотделов советских частей, прошедших по восточной части Югославии.

Например, 8 ноября 1944 г. два красноармейца произвели в селе незаконный арест гражданина Т., после чего «при сопровождении его жены Х. К. к месту содержания под стражей мужа завели ее в один из домов, где и изнасиловали. По заключению врача-эксперта, Х. К. нанесены повреждения в области шейки матки, что требует лечения в течение 6–8 недель». Уже 14 ноября военный трибунал осудил преступников на 10 и 9 лет лагерей без права замены штрафной частью. Пьяный красноармеец разбил стекло, подрался и тяжело ранил местного жителя, за что получил 10 лет ИТЛ с возможностью замены срока службой в штрафроте. Красноармеец изнасиловал «вечером 2 ноября 1944 г. в селе Деронье, будучи в состоянии опьянения, гражданку Г. М. в возрасте 81 года», за что и получил 10 лет ИТЛ без права замены срока службой в штрафроте[1044].

Ущерб, который наносили некоторые кражи, имел не только материальный, но и моральный характер. «В ночь с 10 на 11 октября