«Ваш Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Китае. 1930-1932 годы. Книга 2 - Михаил Николаевич Алексеев

мы не могли найти времени, чтобы выехать, и благодаря событиям на севере мы не были уверены в том, может ли кто-нибудь из нас ехать. Так как нужно иметь в виду, что каждый из нас ездил уже несколько раз и что для нас чрезвычайно неприятно опять ехать через японскую зону. Банда постепенно нас уже узнала. Если бы было возможно, чтобы кто-то приехал с севера, мы могли бы уже через 4 недели отправить почту № 8. Я думаю, что вам это было бы приятнее, так как на этот раз почта приобретает такие большие размеры, что вам самим будет трудно сразу столько обработать. Почти 40 фильмов, конечно, не мелочь. Пожалуйста, дайте распоряжение северу в течение ближайших 4-х или 5-и недель кого-нибудь прислать».

В завершение своего письма Рихард коснулся вопроса финансирования шанхайской резидентуры. Центр принял во внимание обоснования Зорге и пошёл на увеличение ассигнований: «Мы получили ваше согласие на увеличение наших месячных расходов. Мы, конечно, будем стараться по возможности не переступать указанной границы. Пожалуйста, не забывайте, что теперь благодаря последним событиям все подорожало. С одной стороны, потому, что старые связи разрушены и должны быть созданы новые, с другой стороны, потому, что теперь все настоятельнее требуется организация связи посредством поездок. Там, где раньше мы рисковали получать материал простой почтой, в настоящее время совершенно необходимо лично получать почту с севера, юга или запада. Это, разумеется, очень сильно затрудняет и удорожает работу. Тем не менее, однако, мы знаем цену каждому золотому доллару и обещаем быть крайне экономными».

Хотя в документе частично отсутствовала внутренняя логика, некоторые сведения были фрагментарны и не поддавались расшифровке и присутствовала определённая путаница (что могло быть, впрочем, и следствием некачественного перевода), – тем не менее основа шанхайской резидентуры закладывалась именно в начале 1932 года, и этот факт в документе просматривался.

Заместитель начальника 2-го Отдела Р. М. Кирхенштейн оценил проделанную Рамзаем работу в документе, названном «Резолюция руководства»:

«1. Работа несколько двинулась вперёд, но надо бы отметить отсутствие источников, освещающих японскую армию. В дальнейшем работа должна вестись именно в направлении привлечения таких лиц, которые были бы в состоянии дать материалы по японской армии. Надо дать Рамзаю такую установку, что нам требуется. Между прочим, от Рамзая до сих пор не получено ни одного описания операции.

2. Связь с источниками держится, главным образом, на одном Рамзае. Пауль и Джон в работу не втянуты. Хотя незнание английского языка является некоторой помехой, но не может служить препятствием к привлечению П. и Д. к работе. (П. и Д. знают немецкий и французский языки.) Передав часть источников Паулю и Джону, можно будет их основательно разработать, а также в большей степени застраховать аппарат от провала.

3. Надо указать Р., что техника фотографирования никуда не годится. Некоторые достижения имеются по части мат[ериалов]. Из-за плохого качества снимков использовать нельзя.

4. Необходимо послать оценку политического доклада Рамзая».

В Центре на основании февральского оргписьма Рамзая были составлены «Краткие характеристики источников шанхайской резидентуры», по которым были сделаны следующие «Выводы»:

«Агентурная сеть шанхайской резидентуры весьма обширна и разнообразна. Ряд источников резидент характеризует как весьма ценных и надёжных. Тем не менее, по имеющимся материалам, почти не представляется возможным дать более или менее конкретную характеристику и оценку каждого источника в отдельности. Иногда резидент ограничивается лишь указанием номера источника, не называя ни его личных качеств, ни круга и источников доступной ему информации. Отсутствуют данные о том, кто из источников, и какие именно, даёт документальные данные. По определению самого резидента, работа резидентуры пока что зиждется, по большей части, на устной информации. Самыми опасными, с точки зрения возможного провала, являются источники №№ 10 (барон Жирар де Сукантон, близкий сотрудник Семёнова. – Авт.) и 11 (германский инструктор Мёлленхоф. – Авт.).

В целом же сеть нужно признать, безусловно, ценной и работоспособной (выделено мной. – Авт.)».

Особый предмет переживаний Зорге составляла Агнес Смедли. 14 февраля 1932 г. «Рамзаю» за подписью «Михаила» пришла телеграмма следующего содержания:

«Нельзя ли до приезда нашего корреспондента организовать дачу Агнессой хотя бы не под своей фамилией регулярно по телеграфу информации о событиях в Инпрекорр или нейтральную рабочую прессу Европы „Берлин ам Морген“ и др.».

Под нашим журналистом подразумевался «Макс» (Овадис).

«Инпрекорр» – «Inprekorr» (Internatinale Presse-Korrespondenz) представлял из себя информационный бюллетень ИККИ для печати. Бюллетень издавался на трёх языках – немецком, английском и французском. Самым большим по объёму и количеству номеров было немецкое издание бюллетеня, редакция которого с 1924 г. находилась в Берлине, здесь же располагалась издательская база. Бюллетень продолжал регулярно выходить вплоть до марта 1933 г. После прихода фашистов к власти в Германии бюллетень перестал издаваться.

22 февраля 1932 г. из Шанхая в Москву ушла телеграмма:

«Агнес согласна. Так как она больше не имеет разрешения посылать пресстелеграммы вследствие увольнения от „Франкфуртер Цайтунг“ и по причинам чисто полицейским, мы предлагаем по соглашению Ровера её телеграммы посылать в центр через ТАСС. Там Вы должны позаботиться о дальнейшей рассылке. Её телеграммы будут отмечаться особым номером. Если согласны с предложением, то полагаем, что присылка корреспондента излишня, ибо Агнесс наиболее подходящая. Срочите ответ. Рамзай».

В этом случае, полагал Зорге, присылка отдельного корреспондента была бы излишне, ибо Агнес была наиболее подходящей кандидатурой. Последняя рекомендация вряд ли являлась оправданной – привлекать к Смедли излишнее внимание не следовало, хотя она и не являлась агентом в полном смысле этого слова.

Увольнение Агнес Смедли из «Франкфуртер Цайтунг» являлось следствием нарастания правых настроений в стране, и корреспондент с ярко выраженной, подчёркиваемой «левой ориентацией» и субъективной в своих оценках событий, происходивших в Китае, уже перестал устраивать редакцию газеты.

На сообщение Рихарда о согласии Смедли из Коминтерна 28 февраля пришёл ответ: «Рамзаю. Посылка депеш Агнессы прямо в адрес ТАСС нецелесообразна… Михаил». В этой связи вопрос о направлении Агнес информации в Инпрекорр или нейтральную рабочую прессу Европы «Берлин ам Морген» оставался открытым.

Зорге и не подумал отступаться, получив отрицательный ответ. Уже 1 марта он отправляет очередную телеграмму, предназначавшуюся Пятницкому, с настоятельной просьбой организовать и сообщить нейтральный адрес прессы в Европе, куда Агнес могла бы посылать депеши. Этот орган должен был передать ей право для посылки пресс-телеграмм. Ответа на свой запрос по поводу адреса для отправки корреспонденции Зорге так и не получил.

В своём письме, отправленном из Шанхая в мае 1932 г. на имя И. А. Пятницкого, Зорге помимо проблемы передачи поддержания связи с «больными» представителями Коминтерна в Шанхае, опять вернулся к вопросу об использовании корреспонденций Агнес Смедли:

«… Мы удивляемся очень, что Вы на наше предложение использовать для газетной