Происхождение видов путем естественного отбора - Чарльз Роберт Дарвин

Поучительно бродить вдоль морского берега, сложенного из не слишком твердых пород, и наблюдать процесс разрушения. Прилив в большинстве случаев доходит до скал лишь на короткое время два раза в день, и волны подтачивают их лишь тогда, когда они несут с собой песок и гальку, так как чистая вода, конечно, не в состояние истирать породу. Когда наконец основание скалы подрыто, огромные глыбы низвергаются вниз; здесь, оставаясь неподвижными, они разрушаются, атом за атомом, пока не уменьшатся настолько, что начнут перекатываться волнами и таким образом быстрее раздробляться на гальку, песок или ил. Но как часто мы видим вдоль подножия отступающих скалистых обрывов округленные глыбы, со всех сторон одетые сплошным покровом из морских организмов, указывающим, как медленно идет разрушительная работа прибоя и как редко эти глыбы перекатываются волнами. Более того, проследив на протяжении нескольких миль линию скалистых береговых обрывов, подвергающихся разрушению, мы убедимся, что только местами, на коротком протяжении, или вокруг какого-нибудь выступа можно в настоящее время наблюдать процесс разрушения береговых скал; в других же местах по виду поверхности и характеру растительности можно заключить, что прошли целые годы с того времени, когда вода подрывала здесь основание скал.

В недавнее время, однако, мы узнали, благодаря исследованиям многих превосходных наблюдателей – Рэмсея, Джюкса, Гейки, Кролля и др., что разрушение поверхности суши атмосферными факторами должно быть признано за процесс более важный, чем разрушение морского берега или работа морских волн. Вся поверхность суши подвергается химическому воздействию атмосферы и дождевой воды с растворенной в ней угольной кислотой, а в холодных странах – и действию мороза; разъединенное этой работой вещество сносится сильным дождем вниз даже по слабым склонам, а также, особенно в сухих областях, и ветром в большей степени, чем это обыкновенно предполагают; далее, оно переносится потоками и реками, которые, если они быстры, углубляют свои русла и перетирают обломки. В дождливый день, даже в местности со слабой волнистой поверхностью, мы видим в мутных ручьях, сбегающих с каждого склона, результаты разрушительной работы атмосферы. Рэмсей и Уйтекер показали – и это весьма замечательное наблюдение, – что громадные гряды утесов в Вельдской области, а также и идущие поперек Англии и принимавшиеся прежде на древний морской берег, не могли иметь такого происхождения, потому что каждая из этих гряд состоит из одной и той же формации, тогда как наши прибрежные скалы всюду состоят из разных сменяющих одна другую формаций. Принимая это в соображение, мы должны допустить, что утесы обязаны своим происхождением главным образом тому, что породы, из которых они сложены, лучше противостояли разрушительной работе атмосферы, чем прилегающая поверхность; вследствие этого поверхность мало-помалу понижалась, оставляя выступы гряд, сложенных из более твердых пород. Ничто не оставляет в нашем сознании более глубокого впечатления о продолжительности истекшего времени, приноравливая его к нашим понятиям о времени, как выработанное этим способом убеждение, что влияние атмосферы, кажущееся столь ничтожным по силе и действующее так медленно, обнаружилось столь резко.

Получив, таким образом, понятие о той медленности, с какой суша разрушается работой атмосферы и прибоем волн, поучительно для оценки продолжительности минувшего времени, с одной стороны, поразмыслить о тех массах породы, какие были удалены с поверхности многих обширных областей, а с другой стороны, о толщине наших осадочных формаций. Я вспоминаю, как сильно я был поражен видом вулканических островов, разрушенных работой волн и берега которых со всех сторон обрывались отвесными скалами в одну или две тысячи футов высотой; это было тем более поразительно, что пологий склон потоков лавы, обусловленный прежним жидким ее состоянием, с первого взгляда указывал, как далеко твердые каменные пласты продолжались когда-то в открытый океан. Такую же историю, но еще более понятным языком рассказывают нам сдвиги – эти большие разломы, вдоль которых слои приподнялись по одну сторону и опустились по другую на высоту или глубину в тысячи футов, ибо с тех пор, как раскололась земная кора и произошло это смещение слоев, или внезапное, или, как теперь думает большинство геологов, медленное и происходившее в несколько приемов, земная поверхность была до такой степени выровнена, что теперь не видно снаружи никакого следа этих колоссальных смещений. Пеннинский сдвиг, например, имеет более 30 миль в длину, и на этом протяжении вертикальное смещение слоев изменяется в пределах от 600 до 3000 футов. Проф. Рэмсей описал сдвиг в Энглеси со смещением слоев в 2300 футов, и он же сообщает мне, что он вполне уверен в существовании в Мерионетшире сдвига в 12 000 футов; и однако, в упомянутых здесь случаях на поверхности земли нет ничего, что указывало бы на столь громадные передвижения, так как толщи пород по обе стороны разлома заметены гладко под один уровень.

С другой стороны, во всех частях света толщи осадочных пород имеют изумительно большую толщину. В Кордильерах я наблюдал массу конгломерата толщиной в 10 000 футов; и хотя конгломераты отлагались, по всей вероятности, быстрее, чем другие, более мелкозернистые осадки, однако, состоя из обтертых и округленных галек, из которых каждая несет на себе печать времени, они могут служить наглядным свидетельством того, насколько медленно должна была нагромождаться их масса. Проф. Рэмсей сообщил мне, какова максимальная толщина последовательных формаций в различных частях Великобритании, определенная в большинстве случаев непосредственным измерением; вот результаты этих измерений.

Это составляет вместе 72 584 фута, т. е. приблизительно тринадцать и три четверти английской мили (около 21 км). Некоторые формации, развитые в Англии в виде тонких слоев, представляют на континенте толщи в тысячи футов мощностью. Сверх того, между каждой последовательной формацией существуют, согласно мнению большинства геологов, перерывы огромной продолжительности, так что колоссальная толща осадочных напластований Англии дает только приблизительное понятие о времени, в течение которого они накоплялись. Размышление обо всем этом оставляет в уме такое же впечатление, как и напрасные попытки составить себе ясное представление о вечности.

Однако это впечатление не совсем верно. М-р Кролль в одной интересной статье замечает, что мы ошибаемся не тогда, «когда составляем себе слишком преувеличенное понятие о продолжительности геологических периодов», а тогда, когда оцениваем их годами. Когда геолог останавливает свое внимание на обширных и сложных явлениях и потом смотрит на цифры, изображающие несколько миллионов лет, оба случая вызывают совершенно разное впечатление и цифры с первого же взгляда кажутся недостаточными. Расчисляя известное количество осадка, приносимого некоторыми реками, соответственно тем площадям, с которых этот осадок поступает в реки, м-р Кролль доказывает, что для постепенного разрыхления и удаления слоя твердой породы в 1000 футов толщиной со среднего уровня всей площади нужно 6 миллионов лет. Вывод этот кажется изумительным, и