XX век. Уроки истории. 1900-1939 - Егор Станиславович Холмогоров

сын и наследник Фридрих III вступил на трон в марте 1888 года, однако он был уже смертельно больным – его мучил рак горла. В июне того же года он скончался в возрасте 56 лет, проправив всего 99 дней. Поэтому кайзером стал его старший сын Вильгельм, которому было 29 лет.

Именно на этом человеке лежит 75%, если не больше, ответственности за начало Первой мировой войны – и события в ХХ веке пошли так, как они пошли. Несмотря ни на какие противоречия между странами, народами, экономиками, скорее всего, без субъективного фактора в лице его характера и поведения, всё-таки корректные отношения между европейскими странами без его усилий до войны не дошли бы.

Вильгельм буквально всех довёл. Он со всеми портил отношения (племянник Николай II считал его «несносным»), всех ужасно нервировал, у всех создавал ощущение угрозы, опасности, ощущение того, что от Германии исходят какие-то серьёзные проблемы. Это был человек маниакально одержимый чувством своего величия, чувством признания своей миссии вести за собою все германские народы, с таким, отчасти, расовым оттенком. Программу добывания для Германии «места под солнцем» он проводил крайне грубо, резко, агрессивно и не стесняясь соседей. У него были очень плохие отношения со своим дядей Эдуардом VII, ставшим английским королём после смерти своей матери королевы Виктории, и довёл его до такой степени, что Эдуард реально стал ездить по Европе и улаживать противоречия между другими странами с тем, чтобы настроить их всех против Германии. Он посетил Париж, где, как утверждают некоторые, успел посетить местные бордели, и. в результате, улучшил отношения между Англией и Францией – страны стали видеть в Германии главного врага и противника.

Что конкретно Вильгельм II сделал для того, чтобы достать и довести всех?

Во-первых, он очень активно начал строить флот. Доселе главным морским гегемоном была Британия. Поскольку для проведения активной колониальной политики и для осуществления связи между разбросанными в разных местах германскими колониальными владениями требовался флот, Вильгельм провозгласил принцип: «Трезубец должен быть наш!». Реализацией этого занялся по поручению кайзера гросс-адмирал Альфред фон Тирпиц. Он очень активно и с большой скоростью, опираясь на всю мощь германской промышленности, начал строить немецкий флот, который вскоре начал выглядеть весьма внушительно.

От броненосцев перешли к дредноутам – самым тяжёлым и самым современным военные боевые корабли, на которых были только тяжёлые орудия. Данный тип кораблей сперва был изобретён англичанами, но очень скоро его внедрили и немцы, и русские. Немцы построили очень много кораблей такого типа – к началу войны на воду было спущено 13 немецких дредноутов, в первые месяцы войны к ним добавилось ещё 4, таким образом, у немцев было в строю к началу 1915 года 17 дредноутов (ещё четыре находились в стадии строительства, из них только двое были спущены на воду и приняты на вооружение в 1916 году, ещё два так и не были закончены к концу войны).

В какой-то момент германский флот начал составлять 60% от британского. Поэтому англичане впервые перестали себя чувствовать всерьёз в безопасности на своем острове, у них появилось серьёзное опасение: а что же будет, если немцы достроят и спустят на воду ещё кораблей и будут на равных тягаться с Британией на море. Этот страх перед германским флотом фактически мотивировал её нанести удар как можно раньше и развязать войну.

К тому же на континенте для британцев были уже готовы союзники, которые и без того плохо относились к Германии. Фактически уже оформилась Антанта – военно-политический союз Британии, Франции и России. Война была уже практически неизбежна. При этом Вильгельм сам до конца пребывал в иллюзии, что поскольку он является членом английской королевской семьи (как внук королевы Виктории, племянник короля Эдуарда VII и кузен пришедшего ему на смену Георга V), то англичане не будут с ним воевать, не совсем осознавая, что сами английские короли не всесильны, а он настроил против себя абсолютно всех.

Вторым направлением, которым Вильгельм начал очень активно настраивать против себя другие европейские державы, был восточный вопрос. В нём до того момента было всё понятно: с одной стороны, Россия стремится в Константинополь, для чего хочет разрушить Османскую империю, с другой стороны, Британия категорически не хочет, чтобы это произошло, потому что тогда Россия приблизится как можно ближе к Индии. И та и другая страна, в общем-то, по большому счёту, тех мусульман, которые жили на территории Османской империи, всерьёз не воспринимала. Россия умела уживаться с мусульманами на Кавказе и в Средней Азии, британцы тоже умели ими управлять в своих колониях – но и те, и другие воспринимали их, скорее, как объект, нежели как субъект.

И вдруг Вильгельм приезжает в 1898 году в Иерусалим, с большим пафосом, как этакий король-крестоносец (тем более, что сам он немного подражал этим средневековым рыцарям, крестоносцам и королям), и там произносит речь о том, что он является другом всех трёхсот миллионов мусульман, проживающих в Османской империи и сопредельных странах. Вдруг выясняется, что Германия теперь покровительствует Османской империи и всему мусульманскому миру. Все начинают нервничать.

Вильгельм провозглашает концепцию строительства Багдадской железной дороги, которая должна была идти от Берлина через Австро-Венгрию и Османскую империю до Константинополя, а потом по её азиатской части – до Багдада, находившегося в её составе. Далее предполагалось, что от Багдада дорога продлится до Персидского залива, чтобы завершиться в Басре. С точки зрения англичан это означало, что германия появится совсем рядом с Индией. По сравнению с этим любые угрозы со стороны России выглядели совершенно мелко. Территорию Междуречья, будущего Ирака, отделяла от Индии всего лишь Персия. По сути, Германия готова была накачивать ослабевшую Османскую империю, чтобы превратить её в собственную колонию.

Внезапно выясняется, что от Северного моря до Персидского залива создаётся сплошной массив, который не совсем корректно назывался Миттель-Европа (Средняя Европа), хотя его значительная часть находилась уже в Азии, полностью находившийся под контролем Берлина. России этот проект также был совершенно как нож в горло, поскольку её основной геополитический вектор был из Чёрного моря выйти в Средиземное, ради чего овладеть Константинополем и проливами Босфор и Дарданеллы. То есть, фактически, Вильгельм перерубал центральную российскую геополитическую идею. Если, что делать с англичанами, Россия уже поняла, то что делать с немцами, которые подводят к Османской империи сплошной территориальный массив по железным дорогам, совершенно непонятно.

Выяснилось, что и у России, и у Англии, в какой-то момент, благодаря этой Багдадской железной дороге образуются общие интересы, причём образуются до