Так сложились звезды. Как превратить любовь к путешествиям в дело всей жизни - Ольга Владимировна Растегаева

дня, выглядит на портрете отлично, как лучший работник месяца. В кэмпе за тебя побеспокоились обо всем: в машине лежат теплые пледы, дождевики, вода, снеки, горячий чай и кофе, бинокли. Да что там, в Magashi все делают за тебя.

Накануне сафари, вечером, в баре к нам подошел рейнджер Адриан. Он представился, вкратце рассказал о том, что нас ждет, и спросил, кого бы нам хотелось увидеть. Вопрос застал врасплох – хотелось увидеть всех и вся: и большую пятерку, и малую, птиц и самых разных зверей. Но оказалось, наобум лучше не ехать. «Тогда давайте начнем со львов», – предложила я. Я обожаю африканских кошек, знаю обо всех их милых особенностях. Например, я многие годы живу с осознанием того, что у самцов очень короткая память. Львы помнят лишь то, что происходило в их жизни последние 5 минут.

Сафари в Национальном парке Акагера кажется домашним, а местный прайд и вовсе почти родным. Львиную семью отслеживают с помощью треккера, установленного на ошейнике одной из самок. Все, что нужно, чтобы обнаружить местонахождение прайда, – специальный локатор с биппером. С другими животными большой пятерки это не работает, больше ни у кого ошейников нет. Поэтому сложнее всего увидеть леопарда, скрывающегося большую часть дня в густых кронах деревьев, и восточноафриканского черного носорога.

Адриан заглушил мотор внедорожника. Достал антенну, включил устройство на прием, вышел из машины и поднял конструкцию над собой. В предрассветной саванне раздались тихие сигналы биппера. Рейнджеры ориентируются по звуку, поворачивают антенну по сторонам света, чтобы поймать более мощный сигнал и понять, где львы. Оценив ситуацию, Адриан снова сел за руль, и через полчаса мы нашли большой прайд. Малыши резвились на полянке, мамы делали вид, что дремали, но сами зорко следили за своим потомством. Не видно было только самцов.

В лагерь мы возвращались уже затемно. Наш гид Адриан включил инфракрасный фонарь и рыскал им по деревьям, дороге и кустам. То и дело красный луч освещал оскал гиены, трясущегося кролика, отражался в маленьких глазах бегемота, вышедшего из озера на ночную прогулку по саванне. Большинство гиппопотамов покидает водоемы в темное время суток, я силюсь представить, сколько их на самом деле бегает в кромешной тьме по саванне и возле номера.

Ту львиную семью мы захотели увидеть снова через пару дней. Как и в первый наш раз, воспользовавшись треккером, мы приехали на место, но никого не было видно. Мы битый час кружили в радиусе километра и никак не могли найти прайд. Адриан снова и снова доставал локатор, мы отчетливо слышали звук: львы были где-то здесь – и их не было. И тут Адриан рассмеялся, он наконец-то заметил кошек. Они мирно спали в кроне дерева, которая полностью скрывала их от посторонних. Совсем рядом с деревом даже спокойно сидели бабуины, ковыряясь в траве, совершенно не чувствуя опасности над своими головами.

Бабуины и оливковые павианы, буйволы, голубые мартышки, марабу, крокодилы, гиены, слоны, цесебе, ситтатунги, блуждающие в ночи бегемоты – кого мы только не встретили за два дня! Всех увиденных я педантично вносила в дневник юнната, который выдают постояльцам. В длинных списках птиц я потерялась и просто поставила жирную галочку напротив страуса марабу. Он, кстати, участник большой уродливой африканской пятерки, которую собирают как пасьянс те, кто уже видел большую и малую. Нарисовала я и грустный скетч.

Мы уже уезжали из парка в Кигали, когда наш гид заметил у обочины новорожденного теленка буйвола, который лежал на солнцепеке и был настолько слаб, что не мог даже еще стоять на ногах.

Это была довольно опасная ситуация: в теории, рядом с малышом могла оказаться разъяренная мать. Но беда была в том, что мамы не было рядом. Куда делась буйволица, которая пару часов назад родила малыша, неизвестно. Возможно, ее отогнали от теленка гиены или даже, может, она погибла. Какая-то трагедия явно случилась. Теленок звал маму и очень хотел пить. Рейнджер отнес его в тень и заботливо уложил в траву. Мое материнское сердце рвалось на части. «Давай его заберем, отвезем к ветеринарам или куда его можно отвезти?» – умоляла я. «К сожалению, нельзя. Мы не вмешиваемся в дикую природу», – ответил гид. «А что же с ним будет?» – волновалась я. «Если мать не вернется, то до утра он точно не доживет», – сказал рейнджер. «Да чтоб эту мамашу муха цеце покусала! – гневалась я. – Или тех, кто ее съел».

Глава 3. Шестая часть света. Стерва Антарктика

Море волнуется

Tierrа del Fuego. Карамелькой во рту каталось название края света. Дальняя даль (а если хотите – ягодицы мира), финальная точка на карте – архипелаг Огненная Земля, состоящий из 40 тысяч островов. Дальше лишь строптивый пролив Дрейка, во время перехода по которому я буду молить днем позже всех морских богов о пощаде. Я сидела на лавочке у залива Бигл – мне нравится произносить с мягким «эль» на конце – тихого и кроткого, почти неподвижного, с темно-синими водами цвета сапфира высочайшей чистоты, и пыталась осознать себя в географическом удалении от точки рождения. Часом ранее я съела гору отменных крабов в ресторанчике на главной улице Ушуаи Сен-Мартен, присмотрела говядину на вертеле на ужин, поставила в паспорт памятный штамп с пингвином, приобрела сертификат, подтверждающий, что я побывала на краю света, попросила мужчину в тюремной робе сделать мне снимок у таблички, извещающей, что дальше только Антарктика. И вот уже битый час я любовалась кораблем, стоявшим на причале в порту, на котором завтра мне предстояло отправиться в самое эпичное путешествие моей жизни – к Антарктиде.

На краю света в ноябре предполагалась весна, но погоде было на это ровным счетом наплевать. За один только день она поменялась 33 раза. Неизменно было только одно – на Мальвинских островах всегда ветрено. Роза ветров тут вполне способна дать смачную пощечину, если ты спасовал перед ней и нерасторопно повернулся не той стороной. Абсолютно все вещи в моем чемодане имели пометку «непродуваемое», а кое-что даже не пропускало влагу. Я была готова.

Я наблюдала за тем, как разгружаются в порту большие баржи, а краны укладывают разноцветные контейнеры, как кирпичики «Лего», в целые геометрические кварталы. Ушуая – это еще и большой морской грузовой хаб, который хоть и потерял свою былую славу после открытия Панамского канала, но все еще является важной локацией в мировом судоходстве.

Туристам, которые добрались до самого южного города мира Ушуаи, показывают красоты