Былины - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания

А убита е змея да та проклятая,

Стал же бить да во сыру землю,

Сам к земли да приговаривать:

«Расступись-ка ты же, матушка сыра земля,

На четыре на вси стороны,

Ты прижри-ка эту кровь да всю змеиную».

Расступилась было матушка сыра земля

На всих на четыре да на стороны,

Прижрала да кровь в себя змеиную.

Опускается Добрынюшка с добра коня

И пошёл же по пещерам по змеиныим,

Из тыи же из пещеры из змеиною

Стал же выводить да полону он русского.

Много вывел он было князей, князевичев,

Много королей да королевичев,

Много он девиц да королевичных,

Много нунь девиц да и князевичных

А из той было пещеры из змеиною, —

А не може он найти Забавы дочь Потятичной.

Много он прошёл пещер змеиныих,

И заходит он в пещеру во последнюю, —

Он нашёл же там Забаву дочь Потятичну,

В той последнею пещеры во змеиною.

А выводит он Забаву дочь Потятичну

А из той было пещерушки змеиною,

Да выводит он Забавушку на белый свет,

Говорит же королям да королевичам,

Говорит князям да он князевичам

И девицам королевичным,

И девицам он да нунь князевичным:

«Кто откуль вы да унесены,

Всяк ступайте в свою сторону,

А сбирайтесь вси да по своим местам,

И не троне вас змея боле проклятая, —

А убита е змея да та проклятая,

А пропущена да кровь она змеиная

От востока кровь да вниз до запада;

Не унесёт нунь боле полону да русского

И народу христианского,

А убита е змея да у Добрынюшки,

И прикончена да жизнь нунчу змеиная».

А садился тут Добрыня на добра коня,

Брал же он Забаву дочь Потятичну,

А садил же он Забаву на право´ стегно,

А поехал тут Добрыня по чисту полю.

Испроговорит Забава дочь Потятична:

«За твою было великую за выслугу

Назвала тебя бы нунь батюшком, —

И назвать тебя, Добрыня, нунчу не´ можно.

За твою великую за выслугу

Я бы назвала нунь братцем да родимыим, —

А назвать тебя, Добрыня, нунчу не можно.

За твою великую за выслугу

Я бы назвала нынь другом да любимыим, —

В нас же вы, Добрынюшка, не влю´битесь».

Говорит же тут Добрыня сын Никитинич

Молодой Забавы дочь Потятичной:

«Ах ты молода Забава дочь Потятична!

Вы есть нунчу роду княженецкого —

Я есть роду христианского:

Нас нельзя назвать же другом да любимыим».

Добрыня и Маринка

По три годы Добрынюшка-то стольничал,

По три годы Добрынюшка да чашничал,

По три годы Добрыня у ворот стоял,

Того стольничал, чашничал он девять лет,

На десятые Добрынюшка гулять пошёл,

Гулять пошёл по городу по Киеву.

А Добрынюшке ли матушка наказывает,

Государыня Добрыне наговаривает:

«Ты пойдёшь гулять по городу по Киеву, —

Не ходи-тко ты, Добрыня, на царёв кабак,

Не пей-ка ты допьяна зелена вина.

Не ходи-ка ты во улицы Игнатьевски,

Во те ли переулки во Маринкины:

Та ли <…> Маринка да потравница,

Потравила та Маринка девяти ли молодцов,

Девяти ли молодцов, да будто ясных соколо в, —

Потравит тебя, Добрынюшку, в десятые».

А Добрынюшка-то матушки не слушался,

Заходит ли Добрыня на царёв кабак,

Напивается допьяна зелена вина,

Сам пошёл гулять по городу по Киеву.

А заходит ли во улицы в Игнатьевски,

А во те ли переулки во Маринкины, —

У той у´ <…> Маринки у Игнатьевной

Хорошо ли терема были раскрашены,

У ней терем-от со теремом свивается,

Однем-то жемчугом пересыпается.

На теремах сидели два сизыих два голубя,

Носок-от ко носку они целуются,

Прави´льныма крылами обнимаются.

Разгорелось у Добрыни ретиво´ сердцо,

Натя´гает Добрынюшка свой тугой лук,

Накла даёт Добрыня калену стрелу,

Стреляет ли Добрыня во сизы´х голубей.

По грехам ли над Добрыней состоялося, —

Его правая-то ноженка поглёзнула,

Его левая-то рученка подрогнула,

А не мог згодить Добрыня во сизых голубей,

Едва згодил к Маринке во красно´ окно,

Он вышиб прицилину серебряную,

Разбил-то околенку стекольчатую,

Убил-то у Маринки друга милого,

Милого Тугарина Змеёвича.

Стоит ли Добрыня, пораздумался:

«В терем-от идти – так голова пропадёт,

А в терем-от нейти – так стрела пропадёт».

Зашёл-то ли Добрыня во высок терём,

Крест-от он кладёт по-писаному,

А поклон-от он ведёт по-учёному.

Сел он во большой угол на лавицу,

А Маринка та сидит, да <…>, за завесою.

Посидели они летний день до вечера,

Они друг-то с другом слова не промолвили.

* * *

Взял-то ли Добрыня калёну стрелу,

Пошёл-то ли Добрыня из высо´ка терема´.

Ставала ли Маринка из-за за´весы,

А берёт-то ли Маринка булатний нож,

Она резала следочики Добрынюшкины,

Сама крепкой приговор да приговаривала:

«Как я режу эти следики Добрынюшкины,

Так бы резало Добрыни ретиво сердце

По мне ли, по Маринки по Игнатьевной».

Она скоро затопляла печь кирпичную,

Как метала эти следики Добрынюшкины,

Сама крепкой приговор да приговаривала:

«Как горят-то эти следики Добрынюшкины,

Так горело бы Добрыни ретиво сердцо

По мне ли, по Маринки по Игнатьевны.

Не мог бы Добрынюшка ни жить, ни быть,

Ни дни бы не дневать, ни часу´ бы часовать».

Как вышел ли Добрыня на широкой двор,

Разгорелось у Добрыни ретиво сердцо

По той ли по Маринки по Игнатьевной, —

Назад-то ли Добрыня ворочается.

Этая Маринка Игнатьевна

Обвернула-то Добрынюшку гнедым туром,

Послала-то ко морю ко Турецкому:

«Поди-ка ты, Добрынюшка, ко морю ко Турецкому,

Где ходят там, гуляют девять туров, —

Поди-ка ты, Добрынюшка, десятыим туром».