Былины - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания

– «А не дал бы я ти платьицев да старческих,

А не смию не´ дать платьицов тут старческих, —

С чести ти не дать, так возьмёшь не´ с чести,

Не с чести возьмёшь, уж мне-ка бок набьёшь».

Отдавае ему платьица ты старчески,

Лапти тут давае он же старчески,

Шляпу он давае тут же старческу,

А клюху ту он давае сорока пудов.

Принимает тут же платья богатырские,

А садился на коня да богатырского,

Он поехал Ильей Муромцем.

А идёт тут Илья Муромец,

Что идёт же к солнышку Владимиру,

Что идёт Иванищо могучее

В платьях тут же старческих,

Он идёт мимо палаты белокаменны,

Мимо ты косевчаты окошечки,

Где сидит было Идолищо поганое,

Где татарин да неверныи, —

А взглянул было татарин во окошечко,

Сам татарин испроговорит,

Говорит же тут татарин да поганыи:

«А по платьицам да иде старчищо,

По походочке так Илья Муромец».

Он приходит тут, казак да Илья Муромец,

А во тыи во палаты белокаменны

И во тых было во платьях да во старческих —

Того старца перегримищо,

Перегримища, да тут Иванища.

Говорит же тут Идолищо поганое:

«Ай же старчищо да перегримищо!

А й велик у вас казак да Илья Муромец?»

Отвечае ёму старец перегримищо:

«Не огромный наш казак да Илья Муромец —

Уж он толь велик, как я же есть».

– «А помногу ли ваш ест да Илья Муромец?»

Отвечае ёму старец перегримищо:

«Не помногу ест казак да Илья Муромец —

По три он калачика крупивчатых».

– «Он помногу же ли к выти да вина-то пьёт?»

Отвечае ёму старец перегримищо:

«Он один же пьёт да нунь стаканец ли».

Отвечает тут Идолищо поганое:

«Это что же есть да нунчу за богатырь ли!

Как нашии татарские богатыри

По кулю да хлеба к выти кушают,

Не раз же по ведру вина да выпьют ли».

Отвечает тут казак да Илья Муромец,

Илья Муромец да сын Иванович:

«Как у нашего попа да у Левонтья у Ростовского

Как бывала тут коровища обжорища,

По кубоче соломы да на ра´з ела,

По лохани да питья е да на раз пила,

Ела-ела, пила-пила, сама лопнула».

Тут Идолищу поганому не кажется,

Как ухватит он ножищо, да кинжалищо,

Да как махне он в каза´ка Илью Муромца,

Во того было Илью Иванова.

А казак тот был на ножки ещё по´верток,

А на печку Илья Муромец выскакивал,

На лету он ножичок подхватывал,

А назад да к ему носом поворачивал.

Как подскочит тут казак да Илья Муромец

Со своей было клюхою сорочинскою,

Как ударит он его да в буйну голову, —

Отлетела голова да будто пугвица.

А как выскочит он да на широк двор,

Взял же он клюхой было помахивать,

А поганыих татаровей охаживать,

А прибил же всих поганыих татаровей,

А очистил Илья Муромец да Киев-град,

Збавил он солнышка Владимира

Из того же было полону великого.

Тут же Илье Муромцу да славу´ поют.

Алёша Попович и Тугарин

Из да´лече-дале´ из чиста поля

Тут едут удалы два молодца,

Едут конь о´ конь, да седло´ о седло,

Узду´ о узду да тосмяную,

Да сами меж собой разговаривают:

«Куды нам ведь, братцы, уж как ехать будёт:

Нам ехать, не ехать нам в Суздаль-град, —

Да в Суздале-граде питья много,

Да будёт добрым молодцам испропитися,

Пройдёт про нас славушка недобрая;

Да ехать, не ехать в Чернигов-град, —

В Чернигове-граде девки хороши,

С хорошими девками спознаться будёт,

Пройдёт про нас славушка недобрая;

Нам ехать, не ехать во Киев-град, —

Да Киеву-городу на о´борону,

Да нам, добрым молодцам, на выхвальбу».

Приезжают ко городу ко Киеву,

Ко тому жо ко князю ко Владимиру,

Ко той жо ко гриденке ко светлоей,

Ставают молодцы да со добрых коней,

Да мечут коней своих невязаных,

Никому-то коней да неприказанных, —

Никому-то до коней да право дела нет, —

Да лазят во гриденку во светлую,

Да крест-от кладут-де по-писаному,

Поклон-от ведут да по-учёному,

Молитву творят да всё Исусову,

Они бьют челом на вси чотыре стороны,

А князю с княгиней на особинку:

«Ты здравствуй, Владимир стольно-киевской!

Ты здравствуй, княгина мать Апраксия!»

Говорит-то Владимир стольно-киевской:

«Вы здравствуй, удалы добры молодцы!

Вы какой жо земли, какого города,

Какого отца да какой матушки,

Как вас, молодцов, да именём зовут?»

Говорит тут удалой доброй молодец:

«Меня зовут Олёшей нынь Поповичём,

Попа бы Левонтья сын Ростовского,

Да другой-от – Еким, Олёшин паробок».

Говорит тут Владимир стольно-киевской:

«Давно про тя весточка прохаживала, —

Случилося Олёшу в очи видети;

Да перво те место да подле´ меня,

Друго тебе место супротив меня,

Третьё тебе место – куды сам ты хошь».

Говорит-то Олёшенька Попович-от:

«Не сяду я в место подле тебя,

Не сяду я в место супротив тебя,

Да сяду я в место, куды сам хочу,

Да сяду на печку на муравленку,

Под красно хоро´шо под трубно окно».

Немножко поры-де миновалося,

Да на пяту гриня отпиралася,

Да лазат-то Чудо поганоё,

Собака Тугарин был Змеевич-от:

Да Богу собака не молится,

Да князю с княгиной он не кланется,

Князьям и боярам он челом не бьёт;

Вышина у собаки ведь уж трёх сажон,

Ширина у собаки ведь двух охват,

Промежу ему глаза да калена стрела,

Промежу ему ушей да пядь бумажная.

Садился собака он за ду´бов стол,

По праву руку князя он Владимира,

По леву руку княгины он Апраксии, —