Наш Дом. Жизнь в духовном мире - Франсиско Кандидо Хавьер

— Преддверие, — терпеливо продолжил он, — начинается у самой земной поверхности. Это тёмная зона для тех, кто не решился переступить порог священных обязанностей, предпочитая оставаться в долине нерешительности или в трясине собственных ошибок. Воплощаясь, дух обещает исполнить определённую программу труда, благословлённую Господом, но в погоне за удовлетворением своего эгоизма сделать это очень трудно. Вместо этого души цепляются за ненависть к врагам и страсть к друзьям. Но ненависть — не справедливость, а страсть — не любовь. Всё, что выходит за должные пределы, не принося пользы, вредит экономике жизни. Вот эти множества неуравновешенных духов и пребывают в туманных областях, следующих за флюидами плоти. Исполненный долг — это дверь, ведущая в Бесконечность, к священному союзу с Господом. Естественно, тот, кто медлит с исполнением священных обязанностей, отдаляет эту благодать на неопределённый срок.

Видя мои трудности в осмыслении новых понятий и понимая моё почти полное невежество в духовных вопросах, Лизиас постарался объяснить урок ещё яснее:

— Представьте, что каждый из нас, возрождаясь на планете, надевает грязный костюм, чтобы отмыть его в очищающих водах человеческой жизни. Эта одежда — причинное тело, сотканное нашими же руками в прошлых воплощениях. Вновь вкусив благ земного опыта, мы забываем главную цель и вместо того, чтобы очистить его, пачкаем ещё больше, завязывая новые узлы и запирая себя в темницу истинного рабства. Если, возвращаясь в духовный мир, мы не смогли избавиться от грязи, то как можем явиться в эти светлые сферы в худшем состоянии? Следовательно, Преддверие служит областью для истощения ментальных остатков, своего рода чистилищем, где сгорают по частям обретённые иллюзии существа, пренебрёгшего высшим даром земного существования.

Картина не могла быть яснее и убедительнее.

Я не мог скрыть своего восхищения. Видя, какое впечатление произвели на меня эти объяснения, Лизиас продолжил:

— Область Преддверия чрезвычайно важна для понимания жизни на Земле. Там сосредоточено всё, что не имеет цели для высшей жизни. И заметьте, Божественное Провидение поступило мудро, позволив этой сфере существовать вокруг планеты. Целые легионы нерешительных и невежественных душ не являются достаточно злыми, чтобы быть отправленными в колонии болезненного восстановления, но и недостаточно благородны, чтобы подняться в высшие планы. Эти множества душ и образуют Преддверие, пребывая в непосредственной близости от воплощённых людей, отделённые от них лишь законами вибрации. Неудивительно, что эти места полны смятения. Там собираются и живут группами мятежники всех мастей. Благодаря общности устремлений и желаний они формируют невидимые, но мощные сгустки энергии. Разве вы не помните множество людей на Земле, которые теряют терпение и впадают в отчаяние, когда почтальон не приходит или поезд опаздывает? Ибо Преддверие переполнено отчаявшимися. Не встретив после смерти физического тела Господа, оставаясь во власти своих капризов и чувствуя, что венец вечной жизни — удел лишь трудившихся во имя Его, эти создания восстают и бунтуют. Если в Нашем Доме существует духовное общество, то в тех скоплениях душ обитают лишь несчастные злоумышленники и блуждающие духи. Это область палачей и жертв, эксплуататоров и эксплуатируемых.

Воспользовавшись паузой, я взволнованно воскликнул:

— Но как же это объяснить? Неужели там нет никакой защиты, никакой организации?

Собеседник улыбнулся и объяснил:

— Организация — признак организованных духов. Та же область, о которой мы говорим, похожа на дом без хлеба: все кричат, и никто не слушает. Невнимательный путешественник опаздывает на поезд, а земледелец, не посеявший, не пожнёт урожая. Одно могу сказать точно: несмотря на мрак и тоску Преддверия, Божественная защита никогда не покидает его. Каждый дух пребывает там лишь необходимое время. Именно для этого, друг мой, Господь позволил возникнуть множеству духовных колоний, посвящённых праведному труду и помощи, подобных нашей.

— Значит, эта сфера практически смешана с миром людей? — уточнил я.

— Именно так, — подтвердил мой преданный друг. — И в этой зоне протянуты невидимые нити, связывающие человеческие умы. Этот регион переполнен развоплощёнными духами и мысленными формами воплощённых, ибо каждый дух, где бы он ни был, — сияющий сгусток сил, способных как творить и преобразовывать, так и разрушать, что выражается в вибрациях, которых земная наука пока не понимает. Тот, кто мыслит, делает гораздо больше. Считается, что духи Преддверия притягиваются к тем людям, чьи устремления и взгляды им созвучны. Каждая душа — мощный магнит. Существует огромное незримое Человечество, следующее по пятам за человечеством видимым. Самые тяжёлые миссии Министерства Помощи осуществляются в Преддверии самоотверженными служителями, ибо если работа пожарных в больших городах трудна из-за огня и дыма, то миссионеры Преддверия сталкиваются с губительными флюидами, что без конца источают тысячи неуравновешенных умов, творящих зло или корчащихся в искупительных страданиях. Нужно огромное мужество и самоотречение, чтобы помочь тем, кто даже не ведает о протянутой им руке.

Лизиас замолчал. Находясь под глубоким впечатлением, я воскликнул:

— Ах! Как я хочу работать среди этих легионов несчастных, неся им насущный хлеб просвещения!

Мой друг-санитар ласково посмотрел на меня и после недолгого раздумья на прощание заметил:

— Вы полагаете, что уже готовы к такому служению?

13. В КАБИНЕТЕ МИНИСТРА

По мере выздоровления во мне вновь пробудилась потребность в движении и труде. После долгих, мучительно томительных лет тяжёлой борьбы ко мне вернулся интерес к заботам и делам, наполняющим жизнь любого здравого человека смыслом. Нельзя отрицать, что на Земле я упустил прекрасные возможности и мой путь был отмечен множеством ошибок. Теперь я вспоминал пятнадцать лет работы в клинике с чувством какой-то внутренней пустоты в сердце. Я ощущал себя могучим земледельцем на поле со связанными руками, лишённым возможности приступить к работе. Окружённый больными, я не мог приблизиться к ним, чтобы быть, как прежде, и другом, и врачом, и учёным. Слыша непрерывные стоны и жалобы из соседних отделений, я не имел даже права выполнять обязанности простого санитара. Дело было, конечно, не в отсутствии желания. Моё положение было слишком скромно для подобной дерзости. К тому же, духовные врачи применяли совершенно иные методы. На Земле я знал, что моё право вмешиваться основано на прочитанных книгах и заслуженных званиях, но в этой новой среде медицина рождалась в сердце, проявляясь в любви и братской заботе. Даже самый простой санитар в Нашем Доме обладал знаниями и способностями, намного превосходящими мои. Поэтому любые спонтанные попытки взяться за работу казались мне немыслимым вмешательством в чужие дела.

Поделившись с Лизиасом своими переживаниями, я получил совет:

— Почему бы вам не обратиться за помощью к Кларенсио? Это обязательно принесёт пользу. Попросите у него совета. Он всегда спрашивает о вас, и я знаю, он