Наш Дом. Жизнь в духовном мире - Франсиско Кандидо Хавьер

Меня окрылила новая надежда. Я решусь обратиться за советом к Министру Помощи.

Мне сообщили, что великодушный благодетель сможет принять меня на следующее утро в своём кабинете. Я с нетерпением ждал этой встречи.

На следующий день ранним утром я отправился в указанное место. Каково же было моё удивление, когда я увидел там ещё троих человек, ожидавших Кларенсио. Самоотверженный Министр Помощи прибыл гораздо раньше и был занят делами, более важными, чем приём посетителей. Закончив неотложные работы, он начал приглашать нас по двое. Такая процедура аудиенции произвела на меня большое впечатление. Позже я узнал, что этот метод позволяет, чтобы мнения и советы, высказанные одной стороне, одновременно приносили пользу и другой, отвечая на общие нужды и экономя время.

Вскоре подошла и моя очередь.

Я вошёл в кабинет в сопровождении пожилой дамы, которая, согласно порядку, должна была быть выслушана первой. Министр принял нас сердечно, полностью уделив нам своё внимание.

— Уважаемый Кларенсио, — начала незнакомая женщина. — Я пришла просить вас за своих двух сыновей. Ах, я не могу больше выносить эту тоску, зная, что они оба живут на Земле, изнурённые и обременённые бедами! Я признаю, что замыслы нашего Отца справедливы и преисполнены любви, но я всё же мать и не в силах вынести всю тяжесть этого горя!..

Бедная женщина разрыдалась. Министр посмотрел на неё с братским участием, сохраняя полное спокойствие, и мягко ответил:

— Если сестра признаёт, что планы нашего Отца справедливы, то что же могу сделать я?

— Я хочу, — с горечью сказала она, — чтобы мне дали средства, с помощью которых я могла бы самой защитить их на Земле!

— О, подруга! — ласково произнёс благодетель. — Только в духе смирения и труда мы получаем возможность кого-либо защитить. Что вы скажете об отце, который желает помочь своим малым детям, но при этом остаётся в бездействии в уютном доме? Господь установил труд и сотрудничество как законы, которые никто не может своевольно отменить. Ваша совесть ничего вам не подсказывает? Сколько бонусных часов[4] вы можете предъявить в обоснование своих требований?

Женщина неуверенно ответила:

— Триста четыре.

— Очень жаль, — ответил Кларенсио с лёгкой улыбкой, — что вы, поселившись здесь более шести лет назад, отдали колонии до сего дня лишь триста четыре часа служения. Как только вы оправились от мучительной борьбы в низших сферах, я предложил вам достойную работу в Группе Наблюдения Министерства Связи…

— Да, но эта работа была невыносимой! — возразила собеседница. — Борьба с недоброжелательными сущностями не прекращалась, и вполне естественно, что я не смогла к ней приспособиться.

Кларенсио невозмутимо продолжил:

— После этого я определил вас в среду Братьев Поддержки для выполнения восстановительных задач.

— Это было ещё хуже! — воскликнула сеньора. — Эти отделения полны грязных и отвратительных созданий. Сплошные оскорбления, ругательства, мерзости, страдания…

— Учтя ваши затруднения, — терпеливо сказал Министр, — я направил вас для оказания помощи в Лазарет для невменяемых.

— Но кто, кроме святых, смог бы их вытерпеть? — спросила женщина. — Я сделала всё, что могла, но такое множество неадекватных душ приведёт в уныние кого угодно!

— На этом мои усилия не прекратились, — без тени раздражения ответил благодетель. — Я направил вас в Кабинеты Исследований Министерства Просвещения. Возможно, сестра была недовольна моими распоряжениями и потому предпочла укрыться в Полях Отдыха.

— И там оставаться было невозможно, — сказала сеньора. — Я лишь испытала на себе изнурительные переживания, чуждые флюиды и жестокость начальников.

— Усвойте, сестра, — произнёс самоотверженный наставник твёрдо. — Труд и смирение — две стороны одной дороги помощи. Чтобы помочь кому-либо, нам нужны братья, которые станут помощниками, друзьями, защитниками и служителями. Прежде чем помогать тем, кого мы любим, необходимо наладить токи симпатии и сочувствия. Без сотрудничества невозможна эффективная помощь. Крестьянин, возделывающий землю, заслуживает благодарности вкушающих его плоды. Работник, служащий требовательным начальникам и исполняющий их решения, являет собой опору Нашего Дома, в который поместил его Господь. Служащий, умеющий подчиняться, обретает покровителей и друзей, также заинтересованных в служении. Ни один наставник не сможет быть полезен тем, кого любит, если сам не умеет служить и благородно повиноваться. Не бойтесь уязвить сердце или встретить трудности на любом полезном поприще во имя Господа.

После краткой паузы он заключил:

— Что же вы станете делать впоследствии на Земле, если до сих пор не научились переносить трудности? Я не сомневаюсь в вашей любви к детям, но надо признать, что сейчас вы явились бы к ним подобно парализованной матери, не способной оказать действенную помощь. Чтобы кто-либо из нас испытал радость помощи любимым, необходимо содействие тех, кому мы помогали прежде. Кто не помогает — не получает помощи. Таков вечный закон. Если вы, сестра, не накопили ничего, что можно дать, справедливо, что вы просите взносов любви у других. Но как обрести необходимое сотрудничество, если вы не посеяли ни зёрнышка самой малой симпатии? Возвратитесь в Поля Отдыха, где вы укрывались в последнее время, и поразмышляйте. Затем мы рассмотрим ваше дело с должным вниманием.

Вытирая обильные слёзы, бедная мать всё ещё выглядела глубоко встревоженной.

Затем Министр с сочувствием взглянул на меня и сказал:

— Подойдите ближе, друг мой.

Я нерешительно встал, готовясь начать разговор.

14. РАЗЪЯСНЕНИЯ КЛАРЕНСИО

Моё сердце бешено колотилось, и я чувствовал себя неопытным учеником перед строгими экзаменаторами. Я уже раскаивался, что решился на эту аудиенцию; изнутри пробирала дрожь, а вид плачущей женщины и совершенное спокойствие Министра Помощи лишь усиливали смятение.

Может, лучше было бы смолчать и смиренно ждать высших указаний? Было ли уместно просить о врачебном служении в этом доме, где я сам ещё являлся больным? Искренность Кларенсио во время беседы с той сестрой пробудила во мне новые мысли. Мне хотелось отказаться от приёма, вернуться в палату и отречься от вчерашних порывов, но было уже поздно. Министр Помощи, словно угадав мои сокровенные колебания, твёрдо произнёс:

— Я готов вас выслушать.

Инстинктивно я собирался просить о любом месте в медицинской службе Нашего Дома, несмотря на охватившую меня нерешительность. Но сознание меня остановило: к чему ссылаться на узкую специализацию? Нужно избежать повторения земных ошибок, когда тщеславие отвергает многие виды деятельности, не соответствующие дворянскому или академическому титулу. Эта мысль меня отрезвила, и я смущённо произнёс:

— Я осмелился прийти сюда, чтобы просить вас вернуть меня к труду. Я тоскую по работе теперь, когда великодушие Нашего Дома вернуло мне благословение внутренней гармонии. Меня интересует любое полезное дело, которое выведет меня из бездействия.

Кларенсио долго смотрел на меня, словно исследуя самые глубинные мои намерения.