Сибирь, союзники и Колчак. Поворотный момент русской истории. 1918—1920 гг. Впечатления и мысли члена Омского правительства - Георгий Константинович Гинс

рабочим копей созвать общее собрание для обсуждения вопроса о беженцах из окрестных деревень. Собрание было созвано 24 апреля обычным для большевистских митингов способом – путем вывешивания красного флага на здании Народного дома. Происходило оно в присутствии представителя американского командования, офицера американской армии, который гарантировал ораторам неприкосновенность и неограниченную свободу слова.

Как явствует из протокола собрания, участники митинга, заслушав бунтовщическую декларацию «партизанских отрядов» (большевиков) и сообщения лиц, находящихся в районе действий отрядов российских правительственных войск, постановили: «Обратиться к американскому командованию с предложением немедленно ликвидировать разбойничьи шайки колчаковцев, в противном случае мы все, как один человек, бросим работу и пойдем на помощь своим братьям-крестьянам».

На втором аналогичном собрании 25 апреля была избрана делегация для посылки во Владивосток с целью доклада о постановлениях собраний американскому командованию, причем капитан Февс, испросив разрешение своего полковника, любезно согласился поехать во Владивосток совместно с делегацией.

В то время как японцы вели энергичную борьбу с большевиками на Дальнем Востоке и несли жертвы людьми, американцы не только отказывали им в помощи, но еще и выражали сочувствие инсургентам, как бы поощряя их на новые выступления.

Появившись в Верхнеудинске для охраны дороги, американцы заявили, что против народных восстаний они никаких мер принимать не могут.

Нельзя было объяснять все эти действия антияпонским настроением Америки. Было видно, что в Соединенных Штатах не отдавали себе отчета в том, что такое большевики, и что американский генерал Гревс действует по определенным инструкциям.

Начиная с февраля Омск делал все, что было в его силах, чтобы доставить в Вашингтон документы и фактические данные о большевистских зверствах и природе советской власти.

Усилия эти не пропали даром. В начале мая получены были указания из Америки, что общественное мнение ее начинает явно склоняться в сторону Омского правительства. Многие органы высказываются за признание адмирала Колчака. Бывший президент Тафт напечатал статью, в которой предостерегает от каких бы то ни было сношений с русскими большевиками – «врагами всего человечества и мировой демократии».

Наконец-то!

Сообщение пяти держав

3 июня Верховному правителю вручено было сообщение, подписанное президентом Вильсоном, Клемансо, Ллойд Джорджем, Орландо и японским делегатом маркизом Сайондзи.

Категорически удостоверяя общее решение о невозможности установления каких-либо отношений с советской властью, представители великих держав выразили желание получить осведомление по ряду вопросов. Если «те, с которыми они готовы вступить в общение, придерживаются одинаковых с ними взглядов», то они «готовы оказать поддержку правительству адмирала Колчака и объединявшимся вокруг него, а также помогать ему снабжением и продовольствием с тем, чтобы оно утвердилось в качестве Всероссийского».

Без промедления был послан ответ. Политические задачи власти были совершенно ясны адмиралу и его правительству. Омск приступал к творческой работе возрождения хозяйственной жизни страны. Власть обновилась и оживилась. Фронт оставался устойчивым. На севере энергичным ударом был занят город Глазов.

Адмирал Колчак поднялся на высоту, и перед его глазами уже белели стены Кремля[105]и сияли купола московских церквей.

Глава 17

На Урале

Апрельский план большой министерской поездки по Сибири не удался. Сначала помешали политические вопросы, требовавшие присутствия в Омске всех ответственных лиц, потом задерживали вопросы преобразования кабинета, а потом тина законодательной работы, засосавшая весь омский механизм, не дававшая выбраться на свободу больше чем на неделю.

В мае Верховный правитель предложил мне поехать с ним на Урал, на фабрично-заводской съезд. Как председатель экономического совещания, я не мог не интересоваться состоянием промышленности Урала, а как член Совета министров, я обрадовался случаю увидеть собственными глазами, что делается на местах, вблизи фронта. Мне предстояло ехать в царство нераздельного властвования военных.

Письмо одного начальника края

Для управления Уралом была учреждена должность начальника края, на которую был назначен инженер Постников. Он действовал как генерал-губернатор, но был подчинен командующему армией. В начале апреля Постников ушел в отставку, а о мотивах отставки сообщил особым письмом, которое было зачитано в Совете министров, как обвинительный акт против местного и центрального управления. Много было в этом письме жестокой правды, и оно не осталось безрезультатным.

Письмо настолько интересно, что я сам много раз перечитываю его без скуки.

«Запрос о мотивах моей отставки, – говорится в письме, – могу понимать двояко: формально и для простоты – вследствие переутомления. По существу же, главные основания следующие:

1) Диктатура военной власти.

С восстановлением ст. 91 устава о полевом управлении войск военные власти, от самых старших до самых младших, распоряжаются в гражданских делах, минуя гражданскую непосредственную власть.

Незакономерность действий, расправа без суда, порка даже женщин, смерть арестованных „при побеге“, аресты по доносам, предание гражданских дел военным властям, преследование по кляузам и проискам, когда это проявляется на гражданском населении – начальник края может только быть свидетелем происходящего. Мне неизвестно еще ни одного случая привлечения к ответственности военного, виновного в перечисленном, а гражданских лиц сажают в тюрьму по одному наговору.

Уполномоченный по охране действует независимо от начальника края. То же и военный контроль.

Военные, не знающие ни Урала, ни промышленности, разбирают сложные промышленные вопросы, критикуя специалистов. Транспорт исключительно в руках военных, ни во что не ставящих надобности населения. Все, что пишу в этом сообщении, основано на фактах.

2) Продовольствие.

Продовольствия на Среднем и Северном Урале нет, потому что железные дороги его не перевозят. Все использовано под военные эшелоны. Даже у интендантства на днях было 15 вагонов при суточном расходе в 11. Между тем в 250 верстах, в Шадринске, лежит готового хлеба 400 вагонов. Вообще, хлеб есть, но обещания командарма выделить часть состава для перевозок, данные еще в ноябре, потом подтвержденные, не выполняются.

То, что начальник военных сообщений обещает сегодня, завтра же не выполняется. Есть населению нечего, и приходится покупать хлеб, привезенный гужом за 300 верст или от спекулянтов. Рабочие говорят: „Прибавку для удовлетворения спекулянтов или хлеба“. Все попытки добиться распоряжения в первую очередь перевезти продовольствие для интендантства, семенной материал, хлеб для населения – игнорируются. Население доводится до отчаяния, а с голодными рабочими наладить и даже удержать промышленности не могу.

3) Министерство торговли и промышленности.

Мы не знаем деятельности Министерства торговли и промышленности в Омске, но для нас оно не существует. Ни одно обращение к нему не получает ответа. В виде исключения подписали обязательное постановление по золотопромышленности, но и оно лежит неоглашенным, потому что министерство не отвечает, будет оно опубликовано в «Правительственном вестнике» или нет. Представления лиц на утверждение в старших должностях остаются без движения по три месяца. К денационализации, даже к подготовительным