Первая война Гитлера - Томас Вебер

После Второй мировой войны Гутман напишет другу о том, что он смог выдержать, находясь в заключении, потому что тюремные надзиратели там, в отличие от офицеров гестапо, обращались с ним хорошо:

Мне повезло, что несколько человек в бараках "Немецкого дома" (Deutschhaus) были из моего полка. Особенно порядочным был полицейский, нёсший охрану тюрьмы. Он часто приходил ко мне и говорил, что как хороший католик он презирает нацистов. Он сказал, что находился здесь против своей воли. Он приносил мне всю еду, что мне было нужно; он был достаточно смелым, чтобы пойти ночью в комнату гестапо, где хранились мои дела. Он проинформировал меня, что в них не было ничего конкретного, я имею в виду никаких свидетельств против меня. Более того, через него я мог поддерживать контакт с моей женой… Позже после моего освобождения он навестил меня со своей женой в моей квартире, подвергая себя огромной опасности.

Обращение с Гутманом ветеранов его полка среди стражников тюрьмы во время его заключения в 1937 году таким образом подрывает ту идею, что Гутмана ненавидели все в полку, что 16‑й полк был глубоко, экзистенциально и всеобще антисемитским объединением братьев и что Гитлер наслаждался почти всеобщей поддержкой во второй половине 1930‑х.

Мы не знаем определённо, почему Гутмана отпустили в сентябре 1937 года. Тем не менее, мы знаем, что один из друзей Гутмана по полку Листа, Матиас Майрхофер – католический служащий банка из Нижней Баварии, в 1918 году бывший офицером, отвечавшим за посыльных 16‑го полка и которого Гутман описал как "бесстрашного друга" – отправился повидаться с Фрицем Видеманом, адъютантом Гитлера, чтобы попросить его помочь вызволить Гутмана из тюрьмы. Гутман позже напишет, что "Видеман попросил его не говорить, а кратко написать то, что он хочет сказать, потому что в стенах его кабинета были спрятаны микрофоны". Майрхофер, офицер, который в 1918 году был ответственен за Гитлера, таким образом, выбрал сторону противников Гитлера, а не посыльного-ставшего-диктатором. Между тем роль Видемана, которую он сыграл в освобождении Гутмана из тюрьмы, может сначала показаться очень странной, но мотивация адъютанта Гитлера прояснится только действиями Видемана во время Второй мировой войны.

Поведение католического тюремного стражника, который помог Гутману, было необычным только своей храбростью в активной помощи еврею, ставшему целью нацистов. Лежавшее в основе политическое мировоззрение – отсутствие расового антисемитизма и нацистской идеологии – всё ещё преобладало в католических регионах призыва полка Листа. В католических регионах Баварии общинные отношения между евреями и неевреями оставались гораздо более стабильными после 1933 года, чем в протестантских регионах. Например, за несколькими исключениями население Ихенхаузена игнорировало призывы нацистов к антиеврейским бойкотам в первые несколько лет Третьего Рейха. Более того, многие фермеры по всей Баварии неохотно прекращали бизнес с еврейскими торговцами скотом. Фермеры не действовали таким образом, потому что жили в католическо-еврейской утопии. Напротив, многие из них не были свободны от традиционного католического антисемитизма, но их поведение часто побуждалось экономическими соображениями, поскольку еврейские торговцы как правило предлагали им лучшие условия, чем сельскохозяйственные кооперативы, и это перевешивало любые иные соображения. Другими словами, в то время, как где-то в других местах экономический кризис, последовавший за крахом на Уолл Стрит, впечатляюще увеличил поддержку Гитлера, экономические интересы многих фермеров, равно как и их католицизм, активно удерживали католическое сельское население в стороне от национал-социализма.

К 1937 году у гестапо всё ещё не получилось остановить фермеров Нёрдлингена и Ихенхаузена продолжать делать бизнес с еврейскими торговцами скотом, в числе которых был Натан Виншбахер из Ихенхаузена, служивший в одной из пулемётных частей 16‑го полка. Более того, в 1935 году несколько объявлений, установленных на улицах в Меммингене, бывшем домом для троих солдат-евреев из полка Листа, были тайно изменены с 'Juden sind hier unerwünscht' ("Евреи здесь нежелательны") на 'Juden hier erwünscht' ("Евреи здесь желательны"). В тот же год знак "Евреи здесь нежелательны" был тайно удалён во франконском городе Форххайм, где жил ещё один ветеран полка Листа. Подобный инцидент был отмечен в Ихенхаузене. На следующий год нацистские власти жаловались, что торговля между евреями и неевреями в Форххайме вовсе не умирает, а в действительности находится на подъёме.

Следует подчеркнуть, что провал нацистов в осуществлении серьёзного посягательства на католическое население Баварии был вызван менее экономическими проблемами, чем относительным отсутствием расового антисемитизма в католических регионах Баварии, о чём нацистские власти раз за разом жаловались после 1933 года. Антиеврейская политика в ключевом призывном регионе полка Листа была в основном в очень большой степени нисходящим, чем идущим снизу явлением.

Во многих случаях нацистские власти во внутренних меморандумах выражали свою озабоченность в том, что в католических регионах Баварии и местное население, и католическая церковь были слишком филосемитскими. Одной из таких жалоб было то, что "сообщения о сотрудничестве между католическими кругами и евреями докладываются раз за разом, особенно из Мюнхена". В другой говорилось, что многие католические священники говорили своей пастве, что евреи были "богоизбранным народом" и призывали их продолжать покупать в еврейских магазинах. Более того, мюнхенский кардинал Фаульхабер использовал проповедь в конце 1933 года, чтобы указать то, что Иисус был евреем. В соответствии с докладом весной 1937 года евреев "массово поддерживает сельское население [католических регионов Баварии], которое отрицательно относится к национал-социализму. В августе 1937 года гестапо горько жаловалось, что католическое сельское население Баварии всё ещё полностью невосприимчиво к нацистскому расизму и идеологии. Оно заключало, что "особенно в регионах, в которых политический католицизм ещё оказывает своё влияние, фермеры настолько заражены учением воинствующего политического католицизма, что они глухи ко всем дискуссиям по расовым проблемам. Более того, этот факт показывает, что большинство фермеров полностью невосприимчиво к идеологическим учениям национал-социализма".

***

Вечером 9 ноября 1938 года, частично от чувства разочарования в связи с неудачей повлиять на серьёзный подъём народной поддержки для нацистской расовой идеологии, нацисты развязали погром, который в эту ночь – вскоре ставшую известной под названием "Хрустальной ночи" или "Ночи разбитых витрин" – и на следующий день принёс наихудшее за сотни лет антиеврейское насилие в Германии.

Предупреждённый за несколько минут до прибытия нацистов в его квартиру в "Хрустальную ночь", Гутман смог убежать со своей молодой семьёй. Сначала их укрыли монахини в католическом госпитале, а затем родственники. Большинству евреев Германии повезло меньше. Например, в Мюнхене нацисты ворвались в квартиру еврейского доктора, ветерана 16‑го полка, обыскали её и ограбили. Kristallnacht в большой степени стимулировалась также чувством разочарования среди нацистских лидеров от того, что