Леонид Брежнев. Опыт политической биографии - Виктор Деннингхаус

В брежневскую эпоху ситуация окончательно изменилась. Именно телевидение, наследник кинематографа, стало в этот период самым массовым средством агитации и пропаганды. О том, насколько далеко могла зайти «телевизионная эйфория», свидетельствует идея, рожденная в конце 1960-х гг. пропагандистским аппаратом Коммунистической партии Чехословакии. По свидетельству В.В. Егорова, одного из руководителей Гостелерадио СССР, чехословацкие товарищи предлагали заменить телевидением все формы политической агитации и пропаганды: «Зачем городить все эти политзанятия, когда товарищ Дубчек одним своим выступлением по телевидению охватит всю страну и поставит все главные задачи, а население получит информацию из первых рук?» [1248].

В 1970-е гг. Гостелерадио СССР стало одним из важнейших, а главное, высоко ценимым Брежневым, институтом власти. О таком положении комитета косвенно свидетельствует неформальный статус его руководителя С.Г. Лапина – одного из фаворитов Брежнева. Бывший журналист, посол в Вене и Пекине, а потом генеральный директор ТАСС, Лапин в апреле 1970 г. сменил на посту председателя Госкомитета по радиовещанию и телевидению Месяцева и бессменно занимал эту должность 15 лет. Лапин пользовался доверием генсека и мог при необходимости всегда получить к нему прямой доступ. Например, после того, как центральное телевидение организовало отдел военных программ, начальник Генерального штаба маршал Советского Союза В.Г. Куликов заявил, что работавших в отделе сотрудников следует мобилизовать, присвоив им офицерские звания, чтобы они могли активнее освещать жизнь армии. Об этом сообщили Лапину, тот позвонил маршалу и сказал: «Значит, ты считаешь, что пора руководство телевидением передать от ЦК КПСС Министерству обороны? При случае я расскажу об этом твоем предложении Леониду Ильичу». После этого от Министерства обороны никакие предложения не поступали. Лапин мог себе позволить не только одернуть маршала или поставить на место секретаря обкома[1249], но и не боялся демонстрировать свое особенное место в иерархии власти даже секретарю ЦК КПСС по идеологии М.А. Суслову. В.В. Егоров свидетельствует: «Как-то Лапин при мне позвонил Брежневу и спросил, хорошо ли мы показали его накануне в программе “Время”. “Хорошо, все хорошо, Сергей”, – похвалил стареющий генсек. “Значит, у вас нет замечаний к телевидению?” – обобщил Лапин. “Нет-нет”, – подтвердил Брежнев. Лапин тут же связался с Сусловым и заявил ему: “Я сейчас разговаривал с Леонидом Ильичом, он доволен работой телевидения и никаких замечаний у него нет”»[1250].

В конце 1960-х – 1970-е гг. генсека почти ежедневно показывали по телевидению – в программе «Время»[1251], репортажах и документальных фильмах. Следует отметить, что до появления серьезных проблем со здоровьем элегантный, прекрасно одетый, широко улыбающийся Брежнев выглядел на экране на редкость фотогенично и уверенно.

Это отмечали даже такие критично настроенные наблюдатели, как Черняев. Вот запись из его дневника, посвященная итогам визита советского лидера в США в середине июня 1973 г.: «По телевизору – заключительные сцены Брежнева в США. Доброжелательство, открытость и даже какая-то приятельская манера в общении с Никсоном, его женой, с сенаторами, деловыми кругами и т. д. Будто перечеркнут одним махом весь взаимный лай, продолжавшийся четверть века <…> Нужно было действительно большое политическое искусство, чтобы подвести нашу верхушку к согласию на такой поворот. И нужны были действительно огромное мужество, храбрость, чтобы этот поворот произвести с таким размахом, не половинчато, без мелочных оглядок на идеологию и т. п.»[1252].

Л.И. Брежнев и М.А. Суслов возлагают цветы к памятнику В.И. Ленина в Тайницком саду Московского Кремля

2 ноября 1967

Фотограф В. Бородин

[РГАКФД]

А.П. Кириленко, М.А. Суслов, Н.В. Подгорный, Л.И. Брежнев, А.Н. Косыгин, комендант Кремля С.С. Шорников направляются к Мавзолею В.И. Ленина для возложения венка

17 июня 1969

Фотограф Я. Халип

[РГАКФД]

Без сомнения, Брежневу с течением времени было очень трудно отказаться от тех позитивных эмоций, связанных с телевидением, которое он в свою очередь умело использовал в своих интересах. Играло свою роль и очевидное пристрастие Брежнева к телевидению. Широко известно, что в своей «телевизионной» комнате в Завидове он традиционно смотрел «Время», «Клуб кинопутешествий» и сатирическую программу «Фитиль», с удовольствием «болел» по телевизору за любимые хоккейные и футбольные команды, в то время как фигурное катание было увлечением Виктории Петровны, жены генсека[1253].

Л.И. Брежнев выступает на XXV съезде КПСС

5 марта 1976

Фотограф В. Мусаэльян

[РГАКФД]

Публичность образов генсека: удар по сакральности власти

Между тем развитие телевидения в СССР совпало со старением Брежнева, испытывавшего серьезные проблемы с дикцией из-за состояния зубов. 31 декабря 1972 г. Черняев отметил в дневнике: «Арбатов говорит: “Мы ему (Брежневу) все время советуем поменьше фигурять перед телевизором. Да и не только ему пора воздерживаться. Ведь его дряхление всем заметно, бросается в глаза”»[1254]. Спустя год, записывая впечатления от визита Брежнева в Индию, Черняев констатировал: «Лидер же выглядит совершенно смешным с этой своей страстью к многопубличному говорению при ужасающем косноязычии и бормотании самых простых слов. А уж с индийскими именами полный конфуз. Нелепость всего этого настолько общепризнана, что, не стесняясь, самые разные люди говорят об этом на улице, в троллейбусах, везде. Хрущев по этой части давно “превзойден”»[1255].

Из года в год Черняев фиксировал в своих записях то впечатление, которое производило на большинство советских телезрителей «косноязычное фигуряние» первого лица. Так, слушая выступление Брежнева перед избирателями 14 июня 1974 г., Черняев зафиксировал у себя в дневнике: «У Брежнева все хуже с произношением. Он коверкает самые простые слова»[1256]. 2 марта 1975 г.: «По телевизору – на приеме в честь Вильсона[1257] – Брежнев выглядел очень “неорганизованно”, было такое впечатление, что он сам не понимает, что говорит, и сил хватает, чтоб только кое-как произнести написанный крупными буквами текст»[1258]. В июне 1975 г. мнение Черняева об ораторских способностях генсека особых изменений не претерпело: «Вчера выступал Брежнев перед избирателями. <…> Говорит (т. е. произносит) он все хуже и хуже…» [1259].

В октябре 1975 г., оценивая здоровье и процесс подготовки Брежнева к проведению очередного съезда КПСС, Черняев отметит в своем дневнике: «Не исключено, что он уже не рассчитывает сам произносить то, что ему напишут. Я, например, не представляю себе, как он в таком состоянии смог бы стоять с текстом на трибуне [в течение] четырех – пяти часов. Может быть, он по примеру XIX съезда обдумывает – не поручить ли чтение доклада кому-нибудь другому, а себе