Серго Орджоникидзе. Командарм советской промышленности - Илья Сергеевич Ратьковский

Возвратимся к Этери. Указания на то, что она является приемной дочерью Серго, опять-таки появляются только после смерти его супруги. И здесь вновь в основе мифа — воспоминания О. Г. Шатуновской. Именно она станет одним из «первоисточников» слухов об удочерении Этери, позднее ей будет вторить А. В. Антонов-Овсеенко. Также существует подобное утверждение А. И. Микояна. Однако никаких документальных свидетельств, подтверждающих мнение Микояна, нет. Опять, как и в случае с «самоубийством» Орджоникидзе, Микоян (или его сын, который правил его мемуары) упоминает об этом в своих более поздних воспоминаниях.

Случаи усыновления детей лидерами большевиков были распространенным явлением, особенно это касалось детей погибших (умерших) товарищей. Однако по отношению к Этери таких данных нет, что вызывает определенные вопросы к авторам, которые гораздо позднее подняли тему «удочерения Этери». Это подтверждается и материалами данного исследования.

Впоследствии перечисленные свидетельства без должного критичного отношения к ним стали основой новых публикаций. Так, без всяких на то оснований Н. А. Зеньковский в своей работе 2005 года о родственниках руководителях СССР пишет о семье Орджоникидзе: «Своих детей не было. Взяли на воспитание в семью мальчика, однако приемный сын заболел и умер, когда ему было четыре года. Удочерили девочку Этери»[1274]. Упоминает об удочерении Этери, без указания на источник информации, и французская исследовательница Магали Делалой в своей работе 2018 года: «В 1923 г. родились Майя Каганович и Этери Орджоникидзе. Последняя была приемной дочерью, и появилась в Кремле чуть позже»[1275]. Об этом кратко она упоминает и на следующих страницах своего исследования: «Зинаида Орджоникидзе также полностью удочерила Этери, родившуюся в 1923 г., а Лазарь и Мария Кагановичи усыновили Юрия»[1276]. Очевидно, что все эти факты об «удочерении» Этери того же уровня достоверности, как и факты «самоубийства» Серго.

Непосредственно семья Г. К. Орджоникидзе и его жены не подверглась репрессиям после его смерти. Если рассматривать близких родственников Серго по отцовской линии, то следует сказать о репрессиях в отношении его двоюродных и троюродных братьев, а также их жен, что однако определялось не их близостью к Орджоникидзе, а фактами биографий перечисленных лиц. Отметим, что братья Орджоникидзе в период Гражданской войны находились в Грузии и в большинстве своем принадлежали к меньшевистской партии, шестеро из братьев (сводных, двоюродных, троюродных) служили в армии меньшевистской Грузии. В дальнейшем они вполне успешно советизировались, но в 1920-х годах многие из них находились в рядах оппозиции, что затем имело трагические последствия.

Были арестованы его родной брат Папулия, сводные братья Иван и Константин, двоюродный брат Дмитрий Георгиевич Орджоникидзе (1897–1937, обвиненный в связях с Папулией и в выдаче ему бесплатно остродефицитных запчастей, а также двоюродный брат Иван Георгиевич Орджоникидзе, троюродный брат Савва Валерианович Орджоникидзе (1900–1938) и др. Арестам подверглись и большинство их жен. Многих из них позже расстреляли.

Обычно все эти события связывают с действиями Л. П. Берии, направленными против родственников Г. К. Орджоникидзе. Подобная версия существует с 1953 года и, на наш взгляд, нуждается в уточнении. Например, заметим, что арестованный в 1936 году Иван Орджоникидзе был освобожден по ходатайству Серго именно Берией. Впоследствии Иван будет вновь арестован, но связь с Берией здесь не прослеживается. Арест в 1941 году Константина Орджоникидзе (и дальнейший приговор — пять лет тюремного заключения) был произведен с ведома наркома госбезопасности В. Н. Меркулова. В 1946 году срок заключения был увеличен новым наркомом госбезопасности В. С. Абакумовым до 10 лет. После истечения этого срока в 1951 году Константин продолжал находиться в тюрьме, и 4 марта 1953 года Особое совещание при МГБ СССР вновь приговорило его к пяти годам заключения. В дальнейшем, уже после смерти Сталина, ставился вопрос об освобождении и реабилитации Константина Орджоникидзе, но он был решен уже после ареста Л. П. Берии. Таким образом, арест и заключение Константина Орджоникидзе, а также неоднократное продление ему срока были инициативой не Берии, а его соперников в борьбе за контроль над органами госбезопасности Меркулова и Абакумова.

Отметим еще один момент. Серго, а позднее Зинаида Гавриловна оказывали помощь семьям арестованных. В частности, в семье Орджоникидзе воспитывался сын Папулии — Гиви Павлович Орджоникидзе, в будущем генерал-майор советской армии. При этом дача Орджоникидзе (осталась закреплена за его семьей) соседствовала с дачей Берии. Берия часто посещал соседей. В отношении Гиви Павловича Лаврентий Павлович никаких действий не предпринимал. Поэтому версия о причастности Берии к истреблению рода Орджоникидзе как минимум нуждается в уточнении, в том числе требует изучения дел арестованных лиц.

Заключение

Рассматривать биографию любого советского деятеля в отрыве от внешне- и внутриполитических реалий XX века невозможно. Практически каждый год происходили события, которые влияли на судьбы людей.

В политических баталиях XX века Орджоникидзе никогда не являлся сторонником разного рода оппозиций. В дореволюционных партийных дискуссиях он всегда был на стороне В. И. Ленина. Именно в этот период сложились их доверительные отношения. В дискуссиях 1920-х годов он всегда противостоял Троцкому: от профсоюзной дискуссии 1920–1921 годов до «левой» и «объединенной» оппозиций. Тем не менее он не отрицал возможность временного заблуждения своих товарищей по партии, увлечения их троцкизмом в прошлом. Ключевым для него было признание ими своих ошибок и готовность работать на благо советского государства. Поэтому в его окружении были среди прочих работников «бывшие троцкисты»: Г. Л. Пятаков, его заместитель по Наркомату тяжелой промышленности, племянник Серго Г. В. Гвахария, который в 1927–1929 годах принимал участие в троцкистской оппозиции, и в 1929 году даже был арестован, но позднее получил назначение директором Макеевского металлургического завода[1277]. Троцкистами и меньшевиками в прошлом были и его многочисленные грузинские родственники. После смерти Орджоникидзе это ставилось ему в вину.

Не был он и сторонником Г. Е. Зиновьева, хотя долго и искренне считал, как и многие другие члены партии, его близким соратником Ленина, доверенным лицом вождя. В этом отношении можно указать на Н. К. Крупскую, которая также длительное время поддерживала Зиновьева. Орджоникидзе так далеко не пошел, хотя разрыв с ним переживал остро и в дальнейшем был достаточно продолжительное время сторонником использования потенциала Зиновьева и Каменева.

Сложнее были отношения Серго с Н. И. Бухариным, его с ним связывали дружба, совместные отпуска, отсюда яростное неприятие Орджоникидзе оппозиционных взглядов бывшего друга и то, что Серго не сразу был готов принять раскаявшегося «Бухарчика» в свое ведомство. Вместе с тем, заверяя Орджоникидзе о своем отходе от оппозиции, Бухарин был не вполне искренен, как и Пятаков. Поэтому прежние отношения постепенно сошли на нет. В конце 1936 — начале 1937 г. от былого доверия не осталось следов.

Безусловно, что во всех этих случаях Орджоникидзе проявлял,