Михаил Суслов. У руля идеологии - Вячеслав Вячеславович Огрызко

в аппарате ЦК у меня сложилась общая картина, как этот механизм работал. Прежде всего, вопреку закрепленному в Уставе КПСС принципу коллективного руководства, высший орган правящей партии принимал решения для всей страны исходя из мнения трёх-четырёх членов партийного ареопага. Первичная инициатива исходила при этом от одного-двух секретарей ЦК, мнения которых далее не подвергались сомнениям. Важным, но не уставным мотором аппарата был общий отдел, формально остававшийся лишь технической канцелярией Центрального комитета.

Удостоверение М.А. Суслова – члена ЦК КПСС. [РГАНИ]

Далее к подготовке вопроса и решению его на секретариате подключался весь аппарат ЦК, который, в свою очередь, снова требовал бумаги от заинтересованных ведомств. Бумаги совершали свой оборот, обрастая визами заведующих секторами, заведующих отделами, министров, глав многочисленных ведомств, иногда по многу раз будучи переработанными. При этом партийные функционеры пытались руководить крупными специалистами.

Затем «готовый», то есть приглаженный и беззубый, чтобы никого не обидеть или, не дай бог, выйти за рамки предполагаемого понимания этого вопроса высшим начальством документ передавался помощникам Брежнева, Суслова или Кириленко для определения реакции их шефов на возможное решение.

После этого проект решения и пояснения к нему ставились на секретариате. Там при обсуждении господствовала точка зрения тех же Суслова, Кириленко, а позже, в его бытность секретарём ЦК, Дмитрия Фёдоровича Устинова. Остальные секретари ЦК, как правило, «не возникали»[310].

Синицин, явно указавший на второе место Суслова в партийной иерархии, не касался того, чем отличались заседания Политбюро и Секретариата ЦК. Это сделал Александр Яковлев, также отметивший ведущую роль Суслова: «Власть у него была несусветная. На Политбюро ходили, как на праздник. Там ничего не случалось: хихоньки и хахоньки, Брежнева заведут, и он давай про молодость и про охоту рассказывать. А на Секретариатах Суслов обрывал любого, кто на миллиметр отклонялся в сторону от темы: «Вы по существу докладывайте, товарищ». Когда Суслов был в отъезде, за него Секретариаты вёл Андрей Павлович Кириленко. Так Суслов, возвращаясь, первым делом, отменял скопом все решения, принятые без него. Он был очень самостоятельным в принятии решений на Секретариате. Ни с кем не советуясь, объявлял: «Решать будем так!» Когда некоторые хитрецы говорили, что другое решение согласовано с Брежневым, отмахивался и отвечал: «Я договорюсь». А боялись его прежде всего потому, что кадровые решения он принимал очень резко».

Естественно, я не буду здесь останавливаться на всех восьмидесяти с лишним тысячах вопросах, рассмотренных на Секретариате ЦК с участием Суслова с 1966 по 1982 год. Да и нет в этом надобности. Изложу лишь некоторые, которые могут дать представление о стиле работы Суслова и о том, какие вопросы он выносил на обсуждение Кремля.

Первое. В 70‐х годах Суслов пытался держать под своим контролем все вопросы, связанные с политическим устройством советского общества. Он вникал во всё, что касалось разработки новой Конституции СССР и создания нового гимна страны. Нередко именно с его подачи происходило разграничение компетенций партийных и советских органов. В зону его пристального внимания входили и проблемы партийного строительства.

Правда, несмотря на существенное расширение полномочий, Суслов не всё мог определять и решать в одиночку. По некоторым важным вопросам как внутренней, так и внешней политики его позиции расходились с мнениями Кириленко, Громыко, Андропова и ряда других влиятельных членов Политбюро. Находились несогласные и в аппарате ЦК. Но открыто высказывать сомнения в правильности курса Суслова там иногда позволяли себе лишь те сотрудники, которые имели прямой выход на Брежнева.

Впрочем, и Суслов был не так прост. Он со сталинских времён поднаторел в интригах. Когда возникала опасность принятия на заседании Секретариата ЦК неугодного ему решения, он до голосования успевал вбросить другие предложения: или поручить ещё раз проработать тот или иной вопрос кому-нибудь из секретарей ЦК, или обратиться за советом к Брежневу. А кто мог возразить против обращения к генсеку? Другое дело, что Брежнев не всегда безоговорочно поддерживал только Суслова. В каких-то вещах точка зрения, скажем, Громыко выглядела для него наиболее убедительной. И публично выступать против воли Брежнева Суслов никогда себе не позволял. Но по мелочам он потом укусить того же Громыко не забывал. Именно Суслов после подписания в Хельсинки знаменитых договорённостей вычеркнул первого заместителя Громыко Ковалёва из списка людей, которые должны были получить золотую звезду Героя Социалистического Труда.

Второе. Безусловно, для народа всё-таки самым важным была не структура центрального партаппарата, которая в 70‐х годах вызывала столь много споров между Сусловым и Кириленко, а более насущные вопросы: наличие хлеба, мяса, одежды… Надо было в первую очередь ускоренно развивать экономику. Однако Секретариат ЦК во второй половине 70‐х годов (да и раньше) крайне редко рассматривал крупные инфраструктурные проекты, которые могли бы стать локомотивами в промышленности и сельском хозяйстве.

С одной стороны, это можно было объяснить тем, что экономикой вообще-то занимались правительство, Госплан, отраслевые министерства. Но все знали, что без согласия ЦК в советское время ничего не решалось. Так где же проходили обкатку предложения красных министров и директоров? На совещаниях в отделах ЦК или сразу на Политбюро? Неужели всё проходило мимо Секретариата ЦК? Как-то не верится.

Нет сомнений в том, что Кремль проявлял интерес и к масштабным инфраструктурным проектам. Вспомним хотя бы начатое в середине 70‐х годов строительство Байкало-Амурской магистрали. И всё-таки Кремль отдавал приоритет сырьевым отраслям, добыче нефти и газа, тому, что регулярно пополняло казну валютой. Масштабная научно-техническая революция продолжала откладываться. Стабильность вела к застою.

Понимал ли это Суслов? Да. Ради мнимой стабильности он на многое закрывал глаза. Один пример. В середине 70‐х годов председатель Госкомиздата СССР Стукалин доложил Суслову о провалах в полиграфии. Мы не могли в своих типографиях печатать качественные глянцевые журналы и красочные книги и альбомы. Стукалин просил надавить на руководителей нашей машиностроительной отрасли с тем, чтобы они разработали и наладили выпуск современного печатного оборудования. Суслов вынес этот вопрос на Секретариат ЦК. Но Кириленко, который считал, что машиностроение – это его тема, а не Суслова, придрался к тому, что Стукалин предварительно свои предложения не согласовал ни с правительством, ни с отделом машиностроения ЦК, и настоял на том, чтобы рассмотрение вопроса отложить. Ну а советские типографии так и остались без современного отечественного оборудования. Все машины у нас что тогда, что сейчас закупаются исключительно за границей.

М.А. Суслов (первый справа) на возложении венка к Мавзолею В.И. Ленина. 1972 г. [РИА «Новости»]

В таком же ключе решались и другие злободневные вопросы. Скажем, учёные били тревогу: построенный в 60‐х годах Байкальский целлюлозно-бумажный комбинат загрязнял и гробил уникальное озеро. Выхода было два: