«Там, среди шумного моря, вьется Андреевский стяг…» Хрестоматия военного моряка - Коллектив авторов

развернуться и выстрелить миной из кормового аппарата с расстояния 1–1,5 кабельтова, что заставило немецкие миноносцы отойти и временно отказаться от таранного удара. Придя на глубину 45 футов, дали самый малый ход и легли на ост.

С тех пор миноносцы не выпускали «Акулу» из виду, так как благодаря наступившей штилевой погоде за ней тянулся масляный след, точно указывавший направление движения лодки под водой. Масляная же дорожка получалась от того, что вместе с водою выкачивалось из трюма машинное масло, стекавшее туда из подшипников. Лодка, не показываясь на поверхность, меняла курс и, несмотря на это, каждый раз подымая перископ, всегда находила за кормой оба неприятельских миноносца, шедших ей в кильватер.

Долго личный состав ломал голову, отыскивая причины, казалось бы, непонятного явления и уже отчаиваясь в благополучном исходе похода, когда сообразили, что всему виной должно быть машинное масло и если прекратить на время выкачивать воду из трюма, то, вероятно, удастся уничтожить предательский след.

Так оно и вышло. Рискуя подмочить электромотор и, потеряв плавучесть, уйти на дно, застопорили помпу, изменили курс и, наконец, избавились от преследования и всплыли на поверхность после семичасового хода под водой, имея почти разряженную батарею аккумуляторов. Сейчас же приступили к зарядке батареи, а через двадцать минут дали ход и легли на норд-ост 70 градусов.

В 16 ч. на расстоянии 8–9 миль видели слева по траверзу германский двухтрубный крейсер типа «Нимфа». «Акула» погрузилась, а когда крейсер скрылся, пошла тем же курсом, продолжая зарядку аккумуляторов. Пользуясь тихой погодой, держались в крейсерском положении, причем в норд-вестовой части горизонта виднелись подозрительные дымки, постепенно удалявшиеся на юг.

27 августа в 4 ч. 20 м. утра дали ход и легли на ост. В 5 ч. 30 м., находясь в восьми милях от маяка Богшер, заметили, что бывшие на горизонте миноносцы повернули на лодку и прибавили ход. Считая миноносцы за неприятельские, командир «Акулы» капитан 2 ранга С.Н. Власьев подпустил их на 40–50 кабельтовых, после чего ушел под воду, причем были слышны два удара, похожие на разрывы снарядов, но места их падения не видал. Придя на глубину 40 футов, легли на ост и шли самым малым ходом, все время видя на норд-весте дымки миноносцев.

В 8 ч. 40 м. утра, придя на глубину 25 футов, Сергей Николаевич увидел нашу эскадру, шедшую с тралами на вест. Продув одновременно воду из всех цистерн, «Акула» выскочила на поверхность. Подошедший миноносец «Новик» передал приказание командующего флотом идти на соединение с бригадой подводных лодок.

Сообщив на миноносец о встречах с неприятелем, С.Н. Власьев получил радио начальника бригады идти в Моонзунд, куда «Акула» прибыла в 20 ч. того же 27 августа. Несмотря на скудость доставленных сведений, поход явился проверкой подготовки личного состава подводного плавания, оказавшейся выше всякой похвалы.

(Меркушов В.А. Записки подводника, с. 240–243)

Н.Л. Кладо. Бой у Херсонеса

Бой дивизии линейных кораблей с новейшими германскими крейсерами «Гебен» и «Бреслау» по праву является славной страницей борьбы Черноморского флота. Только преимущество в скорости спасло противника от гибели.

5-го ноября [1914 г.], около полудня, дивизия линейных кораблей Черноморского флота, возвращаясь из крейсерства к берегам Анатолии и подходя к Севастополю, усмотрела на расстоянии 25 миль от Херсонесского маяка «Goeben» и «Breslau». Погода была туманная, и потому германские суда подпустили нашу дивизию на 40 кабельтовых. Флагманский корабль «Евстафий» немедленно открыл огонь и первый же залп его 12-ти дюймовых орудий попал в «Goeben», разорвался в середине его борта и произвел пожар. Вслед за «Евстафием» открыли огонь и остальные корабли. Стрельба наша давала превосходные результаты, и в корпусе «Goeben»^ был виден ряд разрывов. По-видимому, немцы не ожидали встречи с нашим флотом, так как «Goeben» начал отвечать с опозданием, направляя свой огонь исключительно в наш флагманский корабль. Через 14 минут после начала боя «Goeben» повернул и, пользуясь преимуществом в ходе, скрылся в тумане. «Breslau» участия в бою не принимал и последовал за «Goeben»-ом. Незначительные повреждения получил только «Евстафий», и на нем оказались убитыми 4 офицера и 29 нижних чинов и ранеными 1 офицер и 24 нижних чина.

Сравним положение в 25 милях от Севастополя «Goeben»^ с «Breslau» и нашей дивизии линейных кораблей. Ну, пусть у немцев была какая-то действительно важная цель здесь держаться. Но ведь они были днем вблизи неприятельского порта, откуда их могли легко высмотреть и атаковать. Можно было ожидать также и возвращения в свою базу нашего флота от Анатолийского берега. Наконец «Goeben» – вся надежа немцев и турок в Черном море. Кроме того, еще находит туман. Казалось бы, все причины к тому, чтобы иметь всю артиллерию в полной готовности немедленно открыть огонь и котлы в готовности немедленно дать полный ход. А что же мы видим вместо этого? Артиллерия опаздывает открыть огонь, и полный ход оказалось возможным дать лишь через 14 минут после открытия огня! И в результате серьезные повреждения, которые едва ли можно скоро исправить средствами запущенного Константинопольского порта.

Ну, а теперь обратимся к нашей дивизии линейных кораблей. Она подходила к своему порту и могла рассчитывать войти в него засветло. О «Goeben»^ были распространены в Константинополе известия, что он поврежден при перестрелке 16-го октября с Севастопольскими батареями. И все-таки огонь открывается немедленно, и огонь не беспорядочный, наспех, а огонь чрезвычайно меткий, даже исключительно меткий, так как первый же залп попадает с 40 кабельтов (7 верст) в противника. Значит все было самым тщательным образом подготовлено для моментального и наилучшего действия артиллерией, значит было постоянное крайнее напряжение сил, не было никакого признака пренебрежения противником, никакого расчета на его слабость, повреждения или ошибки. А это попадание с первого же залпа! Какой это показатель долгой и тщательной работы личного состава в мирное время! Какая это прекрасная подготовка к той ответственной минуте, для которой и существует военная сила – к бою.

Прекрасное состояние, в котором оказался Черноморский флот получило должную и лестную оценку. 9-го ноября командующий флотом получил от Его Императорского Величества Верховного Главнокомандующего следующее сообщение: «Передай Черноморскому флоту мою благодарность за успешные его действия и за ревностную службу его личного состава. НИКОЛАЙ».

Духом Ушакова и Сенявина повеяло в Черноморском флоте. Не отвага только, которая всегда и всюду проявлялась русскими моряками, а здравый, обоснованный на истинных принципах военного дела расчет и превосходное умение его выполнять – вот что завещали нам великие флотоводцы, и мы видим, как эти заветы осуществляются