Балтика (Собрание сочинений) - Владимир Виленович Шигин

Затем Смит, взяв Шишкова под локоть, отвел его в сторону.

– Господин капитан, я, как вы понимаете, не состою на службе шведского короля, а являюсь всего лишь его другом, а потому, обращаясь к человеколюбию адмирала, прошу его о пропуске одной шлюпки с некой престарелой особой, которая волей случая оказалась запертой вместе с флотом и несет большие лишения. Ей же нужен покой и домашний присмотр.

– Надо было бабке на печке сидеть, а не по морям шляться! – буркнул по-русски Шишков, и уже на английском добавил:

– Я передам вашу просьбу адмиралу и уверен, что он примет участие в судьбе бедной старушки!

Флаг-офицер герцога передал ему большой пакет и письмо для Чичагова.

– Ответа не ждите, а возвращайтесь к себе в шхеры! – огорчил Шишков визитеров. – Когда адмирал примет решение – мы сами вас известим.

Вернувшись на «Ростислав», Шишков вскрыл пакет, там оказался мундир, шляпа, белье и немного денег захваченному намедни командиру шведского брандера.

В отношении старушки Чичагов долго совещался со своим флаг-офицером. У обоих имелось подозрение, что под видом несчастной бабушки, возможно, попытается сбежать из окружения сам король Густав. Зная его авантюрный характер, это вполне могло быть.

Послали ответ, что старушку пропустят, но досмотрят. Больше шведы вопроса о несчастной бабушке не поднимали.

Отвез в шлюпке под белым флагом капитан-лейтенант Трубецкой. Вернувшись, он доложил Чичагову, что между делом разговаривал со шведскими офицерами и они жаловались ему на противные ветра, из чего он сделал вывод, что шведы только и ждут попутного ветра, чтоб вырваться из своей западни.

– Уж не померла ли их бабка? – смеялись наши.

– Думаю, что жива и здорова, а кроме того, мыслит, как вырваться из выборгских теснин со своим флотом. Так что скоро мы с сей бабулей еще повстречаемся!

Вечерами в кают-компаниях мичмана меланхолично щипали струны гитар:

Без тебя, моя Глафира,

Без тебя, как без души,

Никакие царства мира

Для меня не хороши…

Матросов занимали ученьями и работами, но и они тоже хотели драться. Круз снова и снова ездил к Чичагову стараясь подвинуть его на атаку. Тот отнекивался, говоря, что лучше врага оголодить и задушить, чем в драке с ним, снова класть тысячи жизней.

Впрочем, младшие флагманы кое-что делали сами. Так Повалишин атаковал стоявших напротив него шведов канонерскими лодками, и те подались вспять. Одновременно Кроун со своим отрядом был послан на запад, где, были замечены шведские гребные суда, пытавшиеся под берегом прорваться к королю с запасами продовольствия.

Салтыков просил у Чичагова пушки для установки батарей большого калибра на берегу, но тот не дал. Раздраженный нерешительностью адмирала генерал-аншеф жаловался графу Безбородко: «…Старый наш адмирал все мерит глубину. Правда, что дурное место, где он стоит, но и стоянием городов не берут. Ежели, правда, что у них нужда в пропитании, то не худо бы поморить голодом. Но все, какими мерами хотите, а все к концу надо приводить».

Из хроники войны: «21 числа маловетрие, к ночи установился тихий ост. Довольно беглая канонада у Питкопаса. С полдня заметно большое движение неприятельских шхерных судов в Выборгском заливе; а к вечеру многие из этих судов начали приближаться к отряду Лежнева, расположенному подле острова Пейсари на правом или южном нашего флота. К полночи эти суда начинают перестрелку с Лежневым, а адмирал приказал двум кораблям «Иезекииль» и «Владимир» из линии податься туда же. Ночью слышна страшная канонада из Биорке-Зунда».

К середине июня перед входом на Выборгский залив стала собираться гребная флотилия Нассау-Зигена. Суда подходили постепенно небольшими отрядами один за другим, по мере вооружения. Нетерпеливый принц осыпал Пущина, Чернышева и даже императрицу письмами, но ускорить дело был бессилен. Гребной флотилии надлежало выжать шведов из наиболее близкого к Кронштадту, а потому и опасного пролива Биорке-Зунд. По решению графа Чернышева гребная флотилия Нассау-Зигена была усилена отрядом контр-адмирала Одинцова – три линейных корабля и фрегат.

Последней к флотилии присоединилась часть фридрихсгамского отряда во главе с Слизовым. Прибытию знаменитого капитана бригадирского ранга все были рады. Со Слизовым было спокойнее и надежнее. Даже желчный Нассау-Зиген изобразил улыбку, приветствуя бригадира.

– Будем тепер вместе гриби!

– Будем! – усмехнулся Слизов. – И погребем и постреляем, всего, чувствую, еще будет нам с лихвой!

20 июня флотилия была сосредоточена у Биорке-Зунда. Правое крыло составил отряд Слизова, куда вошли все шхуны и полушебеки. Далеко не самые сильные суда флотилии. В центре были поставлены все три линейных корабля, а вокруг них прамы и шебеки. На левом фланге гребные фрегаты и плавучие батареи, а «на замке» четыре гребные бомбарды. Сам Зиген поднял флаг на фрегате «Святая Екатерина».

Принц был, как всегда, излишне суетлив, тороплив и самовлюблен, но к этому как-то все уже немного привыкли.

На следующий день был штиль, и флотилия двинулась под веслами к проливу. Авангард вел генерал-майор фон Пален, кордебаталию – сам принц, а арьергард – контр-адмирал Одинцов, державший флаг на линейном корабле «Иоанн Богослов».

По мере приближения к острову Равица показались и шведские суда, занимавшие там позицию. Завидев противника, Слизов устремился вперед под усиленной греблей.

– Наконец-то! – радовался Слизов, руки потирая. – Сегодня мы им за Фридрихсгам воздадим по заслугам!

– Не надо и беса, коли швед здеся! – ругался верный денщик Митрофан – И чего ты как басурманина увидишь, радуешься, будто Марью Петровну свою повстречал?

– А потому, что чем больше мы этих басурман повстречаем, то и больше перебьем, а чем больше перебьем, то быстрей война закончится, и я к своей Марье Петровне отдохновляться поеду, да и тебе отпуск выправлю!

– А, тогда другое дело! – почесал затылок Митрофан. – Тогда и я им, сволочам, радуюсь!

Дистанция между противниками быстро сокращалась. За полчаса до полночи шведы накрыли шхуны своими бомбардами. Наши отвечали беглой стрельбой. Вскоре в темноте и дымы вообще ничего не было видно. Месяц потонул в облаках.

Через несколько минут сразу несколько бомб попало в одну из шхун и ее подняло на воздух. Мгновенно ушли в небытие пятьдесят три человеческие жизни. Короткое замешательство – и бой продолжился. К полночи к Слизову подходят гребные фрегаты Денисова и канонерки Густава Третьего начинают отходить. Там шведы выстроились в линию, стремясь поставить атакующих в два огня.

– Атаковать! – кричал Слизов в свой мятый рупор. – На пробой!

Отряд в неистовой гребле рванул вперед под ядра на пробой. Ядра проносились над головами, оставляя