Евреи в России: XIX век - Генрих Борисович Слиозберг

среди евреев (ОРТ) было учреждено по уставу, зарегистрированному в порядке закона 1904 года. Вместе с Поляковым в учреждении фонда участвовали кроме барона Гинцбурга Варшавский и Зак; привлечены были к участию кроме представителей финансовой сферы и интеллигенты: профессор Бакст, ставший душой этого дела, которому он отдал неусыпные заботы и труды, Я.М. Гальперин и др. С.С. Поляков умер в 1888 году. По завещанию он оставил сравнительно ничтожные легаты[188] в пользу еврейских учреждений; но и эти завещательные распоряжения, однако, не осуществились по причине, беспримерной в истории еврейской благотворительности, а именно — по явному уклонению его единственного наследника Д.С. Полякова, человека, чуждого всяких истинно культурных и духовных интересов, от исполнения воли его отца-завещателя, несмотря на скромность тех «жертв», какие должна была понести наследственная масса в пользу благотворительных учреждений. После того как в течение более тридцати лет все усилия побудить поляковского наследника к исполнению завещания остались без результата, пришлось начать от имени хозяйственного правления петербургской синагоги судебный процесс; но тут истцы натолкнулись на возражение, которое и в деловых сношениях считается не всегда благовидным, а именно — на погашение завещательного обязательства по давности. Нашлись, конечно, и адвокаты, которые это возражение от имени Д. Полякова заявили перед судом, и процесс, начатый в уверенности, что до такого способа сопротивления воле завещателя Поляков не дойдет, был проигран. Этот самый Поляков был студентом в то время, когда я был в университете. С евреями Поляков не встречался, но зато всегда вращался в кругу студентов, носивших аристократические имена графов или князей, и богатых, и захудалых. В оказании помощи нуждающимся товарищам-евреям Поляков участия не принимал.

Много слышал я тогда о Д.Ф. Фейнберге, служившем у барона Г.О. Гинцбурга и пользовавшемся уже тогда популярностью у богатых евреев Петербурга. Но о нем речь будет впереди.

В Петербурге тогда функционировала временная синагога (у Египетского моста). Студенты тогда в синагогу не ходили, и я, будучи студентом, к стыду моему, ни разу там не был. Общественный раввин А.А. Драбкин нам, студентам, был неизвестен; и конечно, не интересовал их и духовный раввин Ланда, хотя это был, по словам людей, его знавших, выдающийся ученый талмудист и крупный общественный работник.

После погромов созваны были депутаты-евреи из провинции, заседавшие в Петербурге под председательством инициатора созыва, барона Г.О. Гинцбурга. Кроме М.Г. Маргулиса из Одессы, никого из видных интеллигентов провинция не послала, да их, впрочем, почти и не было там. Вскоре после издания временных правил 3 мая 1882 года, а именно в 1883 году, назначена была Высшая комиссия под председательством бывшего министра юстиции графа Палена для пересмотра всех действующих о евреях законов. В эту комиссию были приглашены в качестве экспертов и евреи. Покуда комиссия разбирала обширные материалы по всем вопросам еврейской жизни — бытовой, религиозной и экономической — и вырабатывала разные предположения, власти в лице министров, градоначальников и губернаторов усиленно измышляли меры к ограничению еврейских прав и ко всякого рода стеснениям, «впредь до пересмотра действующих об евреях постановлений». С эпохи погромов восьмидесятых годов не было момента, когда еврейские интересы, и притом не отдельных лиц, а целых групп и даже всего еврейского населения в России, не нуждались бы в надлежащем представительстве. И вот обращаясь мыслями к кажущемуся теперь далеким прошлому, я не могу не отметить странного и, к сожалению, чреватого печальными последствиями явления. Как раз в столице, где сосредоточены были лучшие еврейские интеллигентские силы, где, как видно из мною уже указанного, имелись и теплые еврейские сердца, и целые кружки видных талантливых людей, принимавших близко к сердцу нужды еврейского народа, — и даже когда в этих кружках уже стало пробуждаться еврейское национальное сознание, — в представительстве еврейских интересов столичные интеллигенты-евреи не принимали почти никакого участия. Когда нужно было бороться против того или другого законодательного предположения, угрожавшего судьбе обездоленной еврейской массы, эту борьбу вели барон Гинцбург и привлекаемые им финансовые деятели евреи. Даже в совершенно неудачных депутатских собраниях, о которых я говорил, столичные евреи-интеллигенты, кроме Бакста и Гальперина, не принимали участия. Экспертами в комиссию Палена приглашены были от Петербурга барон Гинцбург и Варшавский — и только один Бакст из представителей еврейской интеллигенции. Молодые и старые писатели, группировавшиеся вокруг редакций «Русского еврея» и «Рассвета», стояли в стороне от активной практической работы в этой борьбе, которую я не могу иначе назвать, как титанической, с одной стороны, и сизифовой — с другой.

Это, как я сказал, странное явление имело то печальное последствие, что работа в пользу евреев проходила в течение последующих десятков лет без участия широких кругов еврейской интеллигенции; и когда национальное самосознание, пробудившееся в начале восьмидесятых годов, развилось, захватило и еврейскую молодежь и стали образовываться еврейские партии с ярко выраженными национальными программами, — то вся работа, посвященная в прошлом этой борьбе за право, была или неизвестна широким кругам, или же, поскольку была хоть понаслышке известна, вызывала к себе вместо благодарного признания со стороны нового поколения нарекания и характеризовалась презрительным именем штадлонус[189].

В чем же действительно причина этого явления, и кто в нем был виноват?

К сожалению, не составлена еще история усилий, положенных отдельными лицами и иногда, хотя и редко, представителями общин, для улучшения правового положения евреев в XIX столетии, начиная с Александра I. Общая еврейская история не дает почти никакого в этом отношении материала. Последний до сих пор составляет удел архивов. Некоторые данные содержатся в книге, составленной по поручению комиссии Палена членом ее кн. Голицыным, с ярко выраженной антисемитской тенденцией. Книга эта — «История законодательства о евреях» — не была пущена в продажу; печаталась она в правительственной типографии как материал для комиссии, и только случайно некоторые экземпляры попали в частные руки[190]. Материалы, собранные князем Голицыным, представляются весьма ценными и показывают, что еще во времена Александра I еврейские общины, собиравшиеся в «Ваад», посылали депутатов в Петербург для представления ходатайств еврейского населения и для хлопот об улучшении его положения. Со стороны правительства вызваны были еврейские депутаты для разъяснения некоторых вопросов при составлении «Положения о евреях» 1804 года, поводом к которому явился пресловутый доклад Державина: в докладе этом евреи изображались виновниками бедственного положения крестьян, стонавших тогда под игом крепостного права[191]. Во время Отечественной войны евреи-депутаты сопровождали главную квартиру Александра I в походе против Наполеона I. Один из депутатов, Шкловер, умер потом в Петербурге; могила его на старом Волховом еврейском кладбище, к сожалению, заброшена, и точное определение места ее