Homo Bonus. Обнадеживающая история человечества - Рутгер К. Брегман

После того как моя жена сфотографировала Питера, он повернулся к книжному шкафу и достал из него толстую пачку бумажных листов – воспоминания, которые он записал для своих детей и внуков.

Я взглянул на первую страницу. «Жизнь многому меня научила, – прочел я. – Например, тому, что в людях всегда надо искать хорошее и доброе».

Часть первая. Естественное состояние

Человечество до такой степени одинаково во все эпохи и во всех странах, что история не сообщает нам в этом отношении ничего нового или необычного. Ее главная польза состоит в том, что она открывает постоянные и всеобщие принципы человеческой природы.

Дэвид Юм (1711–1776)

Трогательная история о шестерых мальчиках на острове Ата – что это? Аномалия, исключительный случай? Или нечто более глубокое и значительное? Может быть, это яркий пример проявления человеческой натуры? Иными словами, к чему мы, люди, более склонны – к добру или злу?

Над этим вопросом сотни лет бились философы. В их числе – англичанин Томас Гоббс (1588–1679), чей «Левиафан», опубликованный в 1651 году, вызвал сенсацию. Гоббса осуждали и критиковали, однако мы помним его имя, тогда как критики давно забыты. В «Оксфордской истории западной философии» (The Oxford History of Western Philosophy) его magnum opus назван «величайшим из когда-либо написанных трудов по политической философии».

Задавался этим вопросом и французский философ Жан-Жак Руссо (1712–1778), автор многих сочинений, которые доставили ему серьезные неприятности. Общество его осудило, его книги сжигали, был даже выписан ордер на его арест. Но имен его гонителей не помнит никто, а Руссо читают и сегодня.

Гоббс и Руссо никогда не встречались. К моменту рождения Руссо Гоббс уже 33 года лежал в могиле. Тем не менее они продолжают сражаться на философском боксерском ринге. В одном углу – Гоббс, пессимист, убеждающий нас в порочности человеческой натуры, полагающий, что только цивилизованное общество способно спасти нас от наших низменных инстинктов. В другом углу – Руссо, считающий, что в глубине души человек добр, а так называемая цивилизация не спасает его, а губит.

Даже если вы впервые слышите имена этих мыслителей, вы наверняка знакомы с их взглядами, которые раскалывают общество на два диаметрально противоположных лагеря. Я не знаю другой дискуссии со столь же высокими ставками и столь же далеко идущими последствиями. Ужесточение наказаний – или улучшение работы социальных служб? Исправительные заведения для несовершеннолетних – или реабилитация через творчество? Единоличная власть лидера – или делегирование полномочий? Традиционное распределение ролей в семье – или право отца на декретный отпуск? Какого вопроса ни коснись, он так или иначе сведется к тезисам, сформулированным Гоббсом и Руссо.

Начнем с Томаса Гоббса. Он одним из первых высказал мысль о том, что для познания человеческой природы необходимо понять, как жили наши предки. Представьте себе, что мы перенеслись на 50 тысяч лет назад. Как вели себя охотники и собиратели, когда не было ни законов, ни судей, ни тюрем, ни полиции?

Гоббс считал, что знает ответ на этот вопрос. «Читай самого себя, – писал он, – чтобы читать и знать, каковы бывают при подобных условиях мысли и страсти всех других людей».

Применив этот метод к самому себе, Гоббс приходит к неутешительному выводу.

В прежние времена, рассуждает он, люди были свободны – могли делать все, что заблагорассудится, и последствия того были ужасны. По его словам, человеческая жизнь «одинока, бедна, беспросветна, тупа и кратковременна». Причина же в том, что людьми движет страх – страх чужих, страх смерти. Люди стремятся к безопасности и имеют «вечное и беспрестанное желание все большей и большей власти, желание, прекращающееся лишь со смертью».

И что в результате? Согласно Гоббсу – состояние войны всех против всех. Bellum omnium in omnes.

Но не стоит беспокоиться, пишет философ. Можно взять под контроль анархию и вернуть всеобщий мир – нужно лишь поступиться свободой и предаться телом и душой в руки единственного властителя. Гоббс назвал этого самовластного правителя именем библейского морского чудовища Левиафана.

Размышления Гоббса послужили основным философским обоснованием аргумента, который тысячи – нет, миллионы раз после него приводили директора и диктаторы, губернаторы и генералы: «Дайте нам власть, иначе все пропало».

Перенесемся на сто лет вперед, в день, когда безвестный музыкант Жан-Жак Руссо направлялся в Венсенский замок – тюрьму в предместье Парижа, где сидел его друг Дени Дидро, философ, попавший за решетку из-за неудачной шутки про любовницу министра.

Тогда-то все и произошло. Руссо присел передохнуть в тени дерева и достал свежий выпуск литературного журнала Mercure de France. В нем он увидел объявление, которое изменило всю его жизнь: Дижонская академия приглашала всех желающих принять участие в конкурсе эссе на тему «Способствовало ли возрождение наук и искусств смягчению нравов?»

Руссо не пришлось долго думать над ответом. «В тот момент я познал иную Вселенную и стал другим человеком», – писал он позднее. Он осознал, что цивилизованное общество – это не благо, а проклятие. Направляясь в тюрьму к невинно осужденному другу, Руссо размышлял о том, что «человек по природе добр, и единственно его собственные учреждения делают его злым и дурным».

Академия удостоила Руссо первой премии.

В последующие годы он стал одним из ведущих философов своего времени. Читать его сочинения – чистое удовольствие. Руссо был не только великим мыслителем, но и талантливым писателем. Оцените хотя бы этот абзац, в котором он описывает появление частной собственности:

Первый, кто огородил клочок земли, осмелился сказать: «Эта земля принадлежит мне», – и нашел людей, которые были настолько простодушны, чтобы поверить этому, был истинным основателем гражданского общества. Сколько преступлений, сколько войн, сколько бедствий и ужасов отвратил бы от человеческого рода тот, кто, вырвав столбы или засыпав рвы, служившие границами, воскликнул бы, обращаясь к людям: «Берегитесь слушать этого обманщика! Вы погибли, если забудете, что плод принадлежит всем, а земля – никому!»

Руссо утверждал, что с самого зарождения проклятого гражданского общества все пошло не так. Земледелие, урбанизация и государственность не вывели нас из хаоса, а поработили и обрекли на погибель. Изобретение письма и печатного станка только ухудшило положение. «Благодаря типографским литерам, – пишет он, – опасные заблуждения Гоббса […] сохраняются навеки».

Руссо считал, что в старые добрые времена, до появления бюрократов и королей, все было куда лучше. Раньше, когда люди пребывали в «естественном состоянии», они были сострадательными существами, теперь же стали циничными и корыстолюбивыми.