Homo Bonus. Обнадеживающая история человечества - Рутгер К. Брегман

Размышления Руссо послужили основным философским обоснованием аргумента, который тысячи – нет, миллионы раз после него приводили анархисты, смутьяны, свободомыслящие люди и политические активисты: «Дайте нам свободу, иначе все пропало».

С тех пор прошло триста лет.

Немногие из философов оказали такое же влияние на нашу политику, образование и мировоззрение, как эти двое. Вся экономическая наука основана на гоббсовском понимании человеческой природы, согласно которому мы, люди, – создания рациональные и своекорыстные. В свою очередь, Руссо внес не менее значительный вклад в педагогическую науку вследствие своей глубокой и революционной для XVIII века убежденности, что дети должны расти свободными и раскрепощенными.

Влияние Гоббса и Руссо по сей день ошеломляет. Нынешнее противостояние консерваторов и либералов, реалистов и идеалистов восходит к их идеям. Всякий раз, когда идеалист выступает за свободу и равенство, Руссо одобрительно улыбается. Когда циник ворчит в ответ, что это приведет к росту насилия, ему согласно кивает Гоббс.

Сочинения обоих мыслителей не созданы для легкого чтения. В частности, написанное Руссо открывает простор для множества интерпретаций. Но сегодня у нас есть возможность подвергнуть их тезисы проверке. В конце концов, Гоббс и Руссо были теоретиками, кабинетными учеными, а мы уже не одно десятилетие занимаемся сбором научных данных.

В первой части этой книги я постараюсь ответить на вопрос, кто из этих двух философов был прав. Радоваться ли нам тому, что времена нашего существования в диком состоянии остались в прошлом? Или сожалеть о том, что когда-то мы были благородными дикарями?

От ответа зависит очень многое.

Глава 3. Расцвет Homo puppy

1

Главное, что нужно понимать о роде человеческом, – это то, что с точки зрения эволюции мы младенцы. Наш биологический вид только-только появился на свет. Если всю историю жизни на Земле, все 4 миллиарда лет, сжать до одного календарного года, то мы увидим, что до середины октября наша планета принадлежала бактериям. Жизнь, какой мы ее знаем, – с растениями и животными, с ветками и скелетами – зародилась лишь в ноябре.

А как же люди? Мы появились на свет 31 декабря, примерно в одиннадцать часов вечера. Почти час мы кочевали, занимаясь охотой и собирательством, а до земледелия додумались лишь в 23:58. Все то, что мы называем историей, – появление пирамид, замков, рыцарей, паровых двигателей и космических кораблей – произошло в последние 60 секунд до наступления полуночи.

В мгновение ока Homo sapiens заселил всю планету – от ледяной тундры до раскаленных пустынь. Мы даже стали первым видом, которому удалось упорхнуть из своего земного дома и добраться до Луны.

Но почему именно мы? Почему первыми в космосе оказались люди, а не, например, бананы? Не коровы? Не шимпанзе?

Эти вопросы могут показаться глупыми. Но геном человека на 60 % идентичен геному банана, на 80 % – геному коровы и на 99 % – геному шимпанзе. То обстоятельство, что это мы доим коров, а не они нас, или что мы сажаем шимпанзе в клетку, а не наоборот, не выглядит само собой разумеющимся. Почему различие в один процент оказалось столь судьбоносным?

Долгое время мы объясняли свое привилегированное положение Божьим промыслом. Человек лучше, умнее и благороднее любых других живых существ, потому что является венцом творения.

Но представьте себе, что 10 миллионов лет назад (примерно 30 декабря) на Землю прилетели пришельцы. Смогли бы они предсказать расцвет Homo sapiens? Да ни за что. Род Homo еще даже не существовал – Земля в буквальном смысле была планетой обезьян. Никто не строил города, не писал книги и не летал в космос.

Неудобная правда заключается в том, что мы, считающие себя такими уникальными, являемся продуктом слепой эволюции. Мы – часть шумного и по большей части волосатого отряда приматов; еще за десять минут до полуночи компанию нам составляли другие гоминини (Hominini)[98]. Правда, потом они загадочно исчезли.

Я точно помню момент, когда впервые осознал всю грандиозность процесса эволюции. Мне было девятнадцать, и я слушал на айподе лекцию о Дарвине. После этого мне еще неделю было не по себе. Разумеется, об английском ученом я слышал еще в детстве, но учитель биологии в моей христианской школе упоминал о теории эволюции как об очередной завиральной идее. Как я выяснил позднее, он слегка заблуждался.

История жизни на Земле (4 миллиарда лет). Представлена в виде одного календарного года

Основные ингредиенты эволюции довольно просты. Вам понадобится:

очень много страданий;

очень много борьбы;

очень много времени.

Проще говоря, эволюция работает так: животные производят больше потомства, чем могут прокормить, и выживают те, кто чуть лучше приспособлен к окружающей среде (например, у кого гуще шерсть или лучше маскировка). Представьте себе веселую игру: скоростной забег на выживание, в котором миллиарды существ погибают, не успев передать эстафетную палочку своему потомству. Если бежать достаточно долго – скажем, 4 миллиарда лет, – мельчайшие различия между родителями и потомством приведут к появлению огромного и разветвленного древа жизни.

Вот, собственно, и всё. Просто, как все гениальное.

Для Дарвина, биолога, который когда-то подумывал стать священником, невозможность примирить жестокость природы с библейской историей сотворения жизни в конце концов обернулась разрушением веры в Бога. Рассмотрим, писал он, осу-наездника, откладывающую яйца в живой гусенице: вылупившись, личинки поедают гусеницу изнутри – она обречена на долгую и мучительную смерть.

Какой извращенный ум мог придумать такое?

Никакой, в том-то и дело. Не существует никакого высшего разума, никакого божественного замысла. Боль, страдания и борьба – вот и все двигатели эволюции. Разве можно осуждать Дарвина за то, что он медлил с публикацией своей теории? В письме другу он писал, что для него это «словно признаться в убийстве»[99].

С тех пор теория эволюции давала нам все меньше поводов для оптимизма. В 1976 году британский биолог Ричард Докинз опубликовал свой главный труд, посвященный роли генов в эволюции, – «Эгоистичный ген». Не самое жизнеутверждающее чтение. Рассчитываете, что природа сделает наш мир лучше? Докинз уверен – надеяться не стоит: «Давайте попробуем учиться щедрости и альтруизму, потому что рождаемся мы эгоистами»[100].

Сорок лет спустя британцы признали «Эгоистичный ген» самой авторитетной научной книгой в истории[101]. Правда, бесчисленным читателям, одолевшим этот труд, было невесело. «В книге представлен невероятно пессимистичный взгляд на человеческую природу, – отмечал один из