Любовные истории в Стране восходящего солнца - Юлия Алексеевна Чернышёва

ни была – реальной женщиной или неким собирательным образом, гораздо интереснее. Мы можем говорить совершенно точно – супругой Кисо Ёсинака она так и не стала, но это в конце концов не так уж и важно. Можно подумать, что штамп в паспорте является единственным доказательством пылких чувств! Томоэ Годзэн аттестуют как наложницу Кисо. Независимо от нашей воли мы оказываемся пленниками определенных стереотипов, связанных со словом «наложница». Прежде всего в голову приходят мысли о зависимом и изнеженном существе, целиком зависящем от воли повелителя. Кто-кто, а наша героиня совершенно не подходит под это определение, поскольку никаким особым могуществом Ёсинака не обладал, род Накахара Канэто не был как-то зависим от юноши, который-то и выжил только благодаря случайности. Перспективы возглавить клан Минамото можно было считать столь призрачными, что о них не стоило даже и говорить. Храбрость Ёсинака, его доблесть и физическая сила не вызывали ни у кого сомнений, но, как известно, чтобы победить в кровавой междоусобице, этого может и не хватить. Никаких тайных причин связываться с недалеким рубакой госпожа Томоэ не имела. Вернее, в причине не было ничего особо тайного. Страстная влюбленность или просто искренняя привязанность к своему напарнику в боевых забавах – кто теперь может точно сказать, когда само существование Томоэ Годзэн остается под некоторым вопросом. Но именно эта загадочная для потомков связь, сковавшая наших героев, и придает всей истории такое очарование. Госпожа Годзэн была красива. Свидетельства совершенно недвусмысленны. Она шла за своим непутевым командиром в огонь и в воду, что не может не впечатлять. Томоэ прославила себя, как умелая и решительная воительница, которая одна «равна тысяче». Последнее является несомненным преувеличением, простительным для средневекового эпоса. Здесь мы подходим к очень деликатной теме, которую легко испачкать, так сказать, грязными руками. Допуская определенное обобщение, ее можно сформулировать, как «эротическое очарование воительницы».

Мы далеки от того, чтобы проводить прямые аналогии между отечественными сказками и былинами, греческими мифами и японским эпосом, но что-то в этом есть. Добрыня Никитич встречает в поле удалую воительницу-поленицу и довольно упорно бьет ее по голове своей палицей («Добрыня Никитич и Настасья Микулична»). Избиение женщины заканчивается тем, что незадачливый богатырь оказывается в мешке (как вариант, в кармане) и дочь Микулы Сельяниновича ставит перед грозным богатырем дилемму: немедленно сделать предложение и стать мужем или быть убитым на месте. Наверное, позднее Добрыня Никитич, сидя у костра, рассказывал молодым богатырям что-то вроде этого: «Ну что тут было делать? Убили меня, ребята. Как есть убили…»

Искатель молодильной воды и золотых яблок Иван-царевич обошелся и вовсе без формальностей, вроде предложения руки и сердца и заключения брака («Сказка о молодильных яблоках и живой воде»). Поединок с богатыркой Синеглазкой, во время которого воительница повалила царевича и уже готовилась вспороть ему грудную клетку, внезапно закончился «поцелуем в уста сахарные», разбиванием полотняного шатра и прочими радостями, что сулит медовый месяц. Обмен перстнями и обручение произошли несколько позже.

Грозная и прекрасная царица амазонок Пентесилея ввязалась в Троянскую войну и навела немалое смятение на войско греков. Семь славных героев были поражены красавицей в самое сердце, шею, живот, ибо в рукопашной схватке эти места лучше всего подходят для проникающих ударов копьем. Неизвестно, чем бы кончилась эта война полов, но славный Ахилл, герой из героев, выступил против царицы амазонок и убил ее на месте. Печальная ирония заключалась в том, что, сняв шлем с убитой, Ахилл тоже оказался поражен в самое сердце. Правда, уже в переносном смысле этого слова. Мертвая воительница была прекрасна и безмолвна, что, как известно, украшает любую женщину. Странное чувство к убитой овладело великим воином, и первый же насмешник, у которого хватило ума глумиться над Пентесилеей, тут же отправился следом за ней: Ахилл убил болтуна одним ударом по голове.

Описание Томоэ Годзэн, которое подарил нам японский эпос, воспевает ее неземную красоту. Подчеркивается, что Томоэ обладала белоснежной кожей и длинными, черными волосами. Мы упоминали об историческом фестивале «Дзидай мацури», который проходит в Киото. Девушка, которой выпадает честь изображать нашу героиню, едет на коне, держа в руках нагинату, и лицо ее бело, как снег. Создатели грима твердо следуют букве источника. Правда, нигде не сказано, что госпожа Годзэн предпочитала использовать нагинату. Упоминается лук и меч, которыми она мастерски владела. Но, с другой стороны, нигде не сказано, что Томоэ чуралась нагинаты, так что появление этого вида оружия на фестивале, иллюстрациях и даже памятнике нельзя считать какой-то ересью. Черноволосая красавица, которая носилась по полю боя, поражая врагов направо и налево, несомненно, производила неизгладимое впечатление и на современников, и на читателей «Хейкэ моноготари», и на самого Кисо Ёсинака. Никто из полководцев, ввязавшихся в войну Гэмпэй не мог похвастаться тем, что у него служит такое чудо! Красавица, телохранительница, отчаянная головорезка и возлюбленная по совместительству. Это вам не унылые вояки со своими завиральными разговорами про доблесть и трофеи. Зубы от скуки сводит от таких соратников и телохранителей! Говорят (но это не подтверждено), что когда главе клана Минамото – Ёритомо сообщили о неподобающем поведении Кисо Ёсинака, который потащил на войну бабу, которая бесподобна и в бою, и на ложе любви, будущий сёгун грустно вздохнул. «Что делать будем с этим бессовестным, бросающим тень на наш род?» – кипятились вояки и пучили раскосые глаза. «Завидовать будем», – печально отозвался Ёритомо.

Минамото-но Ёсинака и Томоэ Годзэн. Художник Ясимо Гокутэй

К этому времени клан Тайра возглавил сын покойного диктатора по имени Тайра-но Мунэмори. Не обладающий ни свирепостью, ни удачливостью своего покойного отца, злополучный Мунэмори не сумел удержать ситуацию под контролем, и многочисленные Минамото двинулись на него, как морской прилив. Ёсинака со своим буйным и непоседливым нравом, конечно, не мог остаться в стороне.

«Однажды явился он к своему приемному отцу Канэтоо и сказал: – Ёритомо уже восстал, покорил все Восемь земель востока и теперь движется Восточным Приморским путем, чтобы разгромить Тайра. Я, Ёсинака, тоже хочу подчинить себе земли обеих областей Тосэн и Хокуроку, разбить Тайра, хоть на день опередив Ёритомо, пусть даже люди скажут, что в Японии разом объявились два сегуна! – Возликовал Канэтоо, услышав такие речи. – Ради этого я и пекся о тебе все эти годы! – ответил он. – Теперь я вижу, что ты истинный потомок князя Хатимана! – И, сказав так, он сразу начал готовить восстание. Ёсинака не раз бывал в столице вместе с Канэтоо, видел, как процветают, как высокомерно держатся отпрыски дома Тайра. Тринадцати