Любовные истории в Стране восходящего солнца - Юлия Алексеевна Чернышёва

лет он поехал в Яхату, посетил храм Ивасимидзу, совершил там обряд совершеннолетия и дал обет перед изваянием великого бодхисатвы Хатимана: – Предок мой в четвертом колене, благородный Ёсииэ, провозгласил себя сыном этого бодхисатвы и принял имя Таро Хатиман, – сказал он. – Я пойду по его стопам! – С этими словами он завязал волосы в пучок, как носят взрослые люди, и взял себе имя Дзиро Ёсинака из Кисо».

Интересно, что известие о выступлении смутьяна Ёсинака первоначально не сильно впечатлило столицу: Тайра предполагали легко управиться с недалеким бунтовщиком. Правда, как отмечено все в той же «Хейкэ моноготари», многие шептались и сомневались: «Да ведь как оно еще выйдет!» Сомнения оказались небеспочвенными. Все вышло совершенно не так, как планировалось, и Ёсинака двинулся вперед, нанося армиям Тайра сокрушительные удары.

В битве при Ёкотгавара Кисо показал себя умелым тактиком. Вспомнив поучение великого Сунь Цзы, гласящее, что война – это путь обмана, Кисо пошел на хитрости. Используя множество стягов, он создал у вражеского полководца Нагасигэ представление о многочисленности своих войск. Ночью отряды Кисо прошли горными перевалами и оказались в тылу у Тайра. Атака с двух сторон завершилась невиданным побоищем и бегством остатков войск Тайра в направлении столицы. Томоэ Годзэн участвовала в этой битве и, как считатется, добыла головы семерых воинов. Совпадение числа убитых самураев с количеством греческих героев, пораженных Пентесилеей, может быть простой случайностью. В противном случае мы оказываемся пленниками нумерологии и рискуем завязнуть в рассуждениях о сакральном значении некоторых чисел.

Вторая попытка остановить грозного Кисо также закончилась кровавым разгромом, когда в ущелье Курикара семьдесят тысяч самураев Тайра нашли свою гибель, попадав в бездонную пропасть. Не будем касаться гигантомании, свойственной создателям средневековых повествований, ибо маловероятно, что в то время по всей Японии набралось бы семьдесят тысяч вооруженных воинов, смысл не в этом. Киото оказался совершенно беззащитен перед наступающими Минамото, и там началась паника. Государь-инок Го-Сиракава не пожелал связываться с гибнущим кланом и ночью совершенно простонародно сбежал из своего дворца. «Глядь – и в самом деле, государя, как не бывало! Не нашлось ни одного человека, который знал бы, куда скрылся государь». Тайра устремились прочь из столицы, увозя с собой малолетнего императора Антоку, а заодно и императорские регалии, без которых невозможно возведение на трон нового государя: бронзовое зеркало Ято-но кагами, меч Кусанаги-но цуруги и яшмовые подвески Ясакани-но магатама. Как водится во время таких мероприятий, кто-то поджег дворцы убегающей элиты, и столицу охватил пожар, в котором пропало немало несчастных, не желавших вообще участвовать в этой малоприятной сваре.

Государь-инок Го-Сиракава. Старинная японская гравюра

Кисо Ёсинака, его воины, его обоз и его Томоэ Годзэн вступили в изрядно потрепанную столицу. Дальнейшие события показали справедливость мудрой пословицы: «Не возжелай себе нового царя». Заносчивые Тайра были подобны рыбной кости, что застряла в горле, но явившийся им на смену Ёсинака не нуждался в подобных сравнениях, ибо был совершенен в своей непригодности для верховной власти. Его войска занялись тем, чем обычно занимаются войска, оставшиеся без дела и без жесткого контроля: грабежом и насилиями. Напрасно Го-Сиракава, который успел вернуться во дворец, слал грозные повеления с требованиями прекратить бесчинства. Сам Ёсинака раздавал чины и земли и мнил себя вполне самостоятельным повелителем страны, тем более что его конкурент – Ёритомо-но Минамото ничем еще себя не проявил. Но грабеж и насилия – это еще полбеды. Худо было то, что наш герой ничего не смыслил в придворном этикете и правилах приличия, да и не желал смыслить, полагая, что править и побеждать можно и без этой смехотворной суеты, к которой привыкли изнеженные аристократы. Придворное одеяние сидело на нем неуклюже, парадная шапочка и шаровары сасинуки были перекошены. Да и за меньшие провинности в прежние времена нечестивца изгоняли из столицы без права вернуться обратно! Наш Ёсинака полюбил ездить в парадной повозке и кричать «погоняйщик» вместо «погонщик». Кончилось это тем, что однажды слуге послышалось: «погоняй-ка», и он не замедлил выполнить приказ. Вол помчался вперед, а повозку и сидящего в ней Кисо основательно растрясло. Впрочем, последнего это не сильно смутило. Подобных происшествий было немало, и вся столица перешептывалась о том, какого олуха и дикаря послали боги вместо Тайра. Конечно, Тайра были неприятны, но они хотя бы что-то понимали в придворной жизни. Кисо же не желал ничего слушать, а над придворными откровенно насмехался. Приблизительно в это же время наш герой взял в жены дочь Фудзивара Мотофуса. О роде Фудзивара и его роли в придворной жизни мы уже упоминали. Что касается избранницы Кисо, то о ней не известно ничего определенного, но можно предположить, что для древнего и славного рода Фудзивара подобный брак был уступкой непреодолимым обстоятельствам, ибо так уж заведено среди людей. Наличие супруги никак не повлияло на статус Томоэ, ибо так уж было принято, что наличие жены никак не унижает наложницу, а наличие наложницы не должно смущать добрую жену. Подобный порядок устраивал японцев на протяжении многих веков, и только в XIX веке император Муцухито официально отказался от наложниц, подавая пример своим подданным. Пришло время жить по новым правилам, приобщаясь к достижениям и нравам западной цивилизации, в том числе и тем, которые касались семейной жизни.

Тем временем государь Го-Сиракава откровенно тяготился обществом своего «освободителя». Один за одним следовали императорские указы, повелевавшие Ёсинака выступить из столицы, догнать и покарать негодных Тайра, но Кисо и тут не спешил следовать высочайшей воле, справедливо подозревая в этом некую интригу. Интрига, несомненно, здесь была, и причем не из самых хитроумных: удалить одного буйного Минамото из столицы, а на его место призвать Минамото не столь буйного и наглого. Таковым являлся Минамото-но Ёритомо, находящийся в Камакуре. Один за одним следовали указы, повелевавшие прекратить бесчинства, но Кисо не спешил следовать высочайшей воле, справедливо подозревая, что хорошее отношение войска важнее хорошего отношения Го-Сиракава. По крайней мере на текущий момент. Дело закончилось тем, что к новому повелителю столицы был направлен некий Томояса, носивший прозвище «барабанчик» за свое великое умение играть на ручном барабане. Ёсинака насмеялся над посланцем государя, предположив, что прозвище «барабанчик» объясняется тем, что всякий может поколотить бестолкового Томояса. Последний вернулся во дворец и заявил, что Ёсинака – это беспутный малый, несомненный мятежник и враг трона. Самое правильное в таких обстоятельствах – расправиться со зловредным Кисо, не дожидаясь помощи из Камакура. В роли карателей выступили самураи, которые служили столичным вельможам. К ним присоединились