Костюм: стиль, форма, функция - Кристофер Бруард

что как сюртук, так и полотно можно выразить несколькими способами: разложенными согласно их потребительной стоимости, в виде химических уравнений или физического состава. Затем Маркс переводит их в эквивалентное количество чая, кофе, зерна и золота <…> К реальности эти пересчеты имеют мало отношения, но идея верна. В конце главы Маркс, наконец, вводит эталон, меру всех товаров — деньги[59].

«Все сословное и застойное исчезает», — предсказывал Маркс в «Манифесте коммунистической партии» 1848 года. В исчезновении костюма из корпоративной жизни нам хотелось бы видеть логический вывод из этого наблюдения. Однако при всей его материальности, призрак костюма продолжает бродить в современной жизни. Слова Эванс отсылают нас к замечанию Сталлибрасса о том, что в XIX веке портные называли заломы на сгибе локтя сюртука «воспоминаниями». Сталлибрасс пишет:

<…> заломы на одежде помнят обитавшее в ней тело, но, с точки зрения старьевщика, каждый залом <…> снижал стоимость товара <…> воспоминания, таким образом, записывались для бедноты на предметах, за которыми по пятам шло забвение. Ведь предметы были постоянно на грани исчезновения[60].

Если реформатор-социалист Эдвард Карпентер желал этой конечности, то товарные брокеры компании Lehman Brothers наверняка оплакивали смерть костюма. Однако никто из них не избежал его присутствия как «идеи», лежащей в основе современного общества индустриального Запада.

Иллюстрации к главе 1. Как раз впору

Генри Говард, 6-й герцог Норфолк, одет в один из переходных вариантов камзола в османском стиле, который связывается с реформой английского придворного костюма Карла II в 1666 году. Портрет кисти Гилберта Соеста. Ок. 1670–1675. Холст, масло

Капитан Джордж Кейн Хэйворд Куссмейкер великолепен в униформе Первого полка пешей гвардии. Начиная с середины XVIII века военная униформа была основной движущей силой изменений моды в мужской одежде Европы и Северной Америки. Портрет кисти Джошуа Рейнольдса. 1782. Холст, масло. Изображение любезно предоставлено Метрополитен-музеем, Нью-Йорк. www.metmuseum.org (посмертный дар Уильяма К. Вандербильта, 1920)

Черный фрак-визитка и цилиндр типичного джентльмена Викторианской эпохи: казалось, эпоха носила траур по самой себе. Ок. 1875. Изображение любезно предоставлено Метрополитен-музеем, Нью-Йорк (дар мисс Жанны Деверо, 1951)

Для большинства британских мужчин переход к военной униформе во время Первой мировой войны имел глубокие сарториальные и психологические последствия. Вербовочный плакат. 1915. Изображение публикуется с любезного разрешения Имперского военного музея © Imperial War Museums (Art.iwm pst 5072)

Рекламные рисунки, выполненные Джозефом Кристианом Лейендекером для магазина мужских сорочек Cluett, Peabody & Co. в Нью-Йорке, запечатлели консюмеристский пафос, характерный для дендизма начала XX столетия. Газета Saturday Evening Post. 1920, октябрь. Изображение любезно предоставлено Нью-Йоркской публичной библиотекой, фонды Астора, Ленокса и Тилдена (Коллекция искусства и архитектуры Мириам и Иры Д. Валлах, Отдел искусства, эстампов и фотографии)

Во всех ситуациях новой офисной жизни костюм в самых разнообразных его вариациях стал символом мужчины, как в этом американском портновском каталоге середины XX века. Изображение любезно предоставлено Нью-Йоркской публичной библиотекой, фонды Астора, Ленокса и Тилдена (Библиотека науки, промышленности и бизнеса)

Начиная с середины 1970-х годов концепция «властного стиля» одежды определяет в равной степени как структуру мужского костюма, так и женский деловой гардероб. Hugo Boss. 1985. Изображение любезно предоставлено ресурсом The Advertising Archives

Глава 2

Одевая нации

В конце XX века модельер Харди Эмис на закате своей карьеры в качестве старшего портного Великобритании и придворного кутюрье написал карманное руководство по сарториальному этикету «Костюм англичанина» (The Englishman’s Suit). Книга насыщена легкомысленными заверениями, сплетнями и чудаковатостями, характерными для людей творческого труда, которые стали взрослыми в конце 1920-х годов, сражались во Второй мировой войне и заслужили себе репутацию в 1950-х. Она также выдает предубеждения и разочарования, постигшие целый класс людей. Они считали, что пережили на своем веку упадок и распад Британской империи, губительные последствия социальной и сексуальной революций, им казалось, что мир одновременно уменьшился и стал менее понятным. Для Эмиса костюм англичанина вынес всю тяжесть этих надежд и тревог и утвердился в качестве бастиона перед натиском эпохи постмодерна:

В молодости я жил и работал во Франции и Германии, прилежно изучая французский и немецкий языки. Я вернулся в Лондон и научился говорить на английском языке высших классов. Через двадцать лет работы я смог позволить себе квартиру в Нью-Йорке. Оттуда моя деятельность распространилась на территорию Австралии и Японии, куда я отправился <…> отнюдь не с бóльшим душевным волнением, чем на пути в Париж. Мне кажется, я очень хорошо представляю себе размеры этого мира <…> Я хочу видеть не меньше, а больше статусности. В энциклопедии «Who’s Who» <…> перечислены 28 тысяч имен <…> ныне живущих выдающихся личностей, статусных имен. Пусть их число растет. Пусть их дети изучают <…> историю, особенно своей страны. Пусть им прививают вкус <…> через садово-парковое искусство, через домашний интерьер, через еду. Пусть они почитают доброту и порядок. Пусть они продолжат носить костюм в случаях, когда требуется показать свой статус <…> Возможно, мы стали беднее и упустили Империю. Но мы все еще располагаем честным и элегантным подходом к жизни. Структуру нашего общества венчает <…> королева, которая, обладая благородным воспитанием и великосветскими манерами, равнодушно взирает на причуды моды и поведение некоторых членов ее семьи. Мужчины из королевской семьи носят костюмы при исполнении обязанностей, то есть почти всегда[61].

Харди Эмис. 1958. Изображение любезно предоставлено фотоагентством Rex Shutterstock (© ANL)

Респектабельный, удобный и неподвластный времени, к середине 1950-х годов костюм английского джентльмена стал символом сдержанного стоицизма нации, чья имперская слава уходит корнями в далекое прошлое. Изображение любезно предоставлено Архивом Вулмарк (Australian Wool Innovation Ltd) и Лондонским колледжем моды

С нашей стороны было бы неблагодарностью подвергать сомнению веру Эмиса в то, что портновское искусство способно повернуть время вспять. Однако если мы усомнимся в исходных положениях его сочинения, это станет основой для иной истории мужского костюма. Истории, в которой английский костюм позиционируется не как важнейшее достижение высшей цивилизации (наряду с садами, загородными особняками и безобидной монархией), а скорее как намного более гибкая концепция в хитросплетении