Праведник мира. История о тихом подвиге Второй мировой - Карло Греппи

во всех странах-сателлитах и привезенных с оккупированных территорий[341]. Были заключены специальные социальные и инвестиционные соглашения. Буна стала главным «работодателем» региона[342].

Уполномоченные представители I. G. Farben 16 декабря 1941 года приняли решение выделить уже в следующем году 2 миллиона рейхсмарок на строительные материалы для расширения концлагеря Аушвиц. Но под давлением высших нацистских чинов сумму увеличили до 5,77 миллиона рейхсмарок.

За то время, которое рабы «частного» лагеря I. G. Farben усердно строили новый подлагерь (Леви узнал об этом почти через полвека из книги «Преступление и наказание “И. Г. Фарбениндустри”» Джозефа Боркина[343], [344]), количество фирм-подрядчиков возрастало с 7 (конец апреля 1941 года) до 31 (октябрь) и до более чем 250 — весной 1944 года. Это скрупулезно установил Сеткевич[345].

Матрица отношений фашистской Италии и нацистской Германии предполагала длительное взаимодействие в вопросах сельского хозяйства и промышленности, чтобы смягчить неполную занятость и безработицу в Италии. Кооперация началась в 1937 году, а в 1939-м на территории Третьего рейха насчитывалось уже почти 100 тысяч итальянских рабочих[346]. Двустороннее соглашение о мобилизации строителей для критически важных военных целей (1940) предусматривало отправку еще 20 тысяч человек[347].

Сотрудничество достигло пика с подписанием в Риме контракта между итальянской группой (40 фирм, состоявшие во Всеобщей фашистской конфедерации итальянской промышленности[348]) и немецкими компаниями, в том числе с I. G. Farben. О документе стало известно в середине 1980-х[349], и он подтверждает существование 9-го тайного протокола между Италией и Германией[350] (напечатан в Риме, в типографии Джаниколо; подписан от имени Всеобщей фашистской конфедерации итальянской промышленности, Национальной фашистской партии и группировки Германии).

Я ознакомился с сохранившейся копией этого 29-страничного документа[351] в Александрийской университетской библиотеке[352] в Риме.

В контракте даже между строк нет намека на взаимоотношения вольнонаемных работников с рабами и с рабами рабов. А о существовании последних, естественно, даже не упоминается.

Информация о существовании этого контракта появилась в 2001 году в газете Corriere della Sera в статье с красноречивым заголовком «Итальянские стройплощадки и ужасы Аушвица» (Cantieri italiani sull’orrore di Auschwitz[353]). Тогда специалисты и обратили внимание на упомянутый документ. На странице 4 значится: «“G.” — сокращение от Джованни».

Из дальнейшего текста следует, что владельца компании по фамилии Беотти звали именно Джованни; он проживал в Пьяченце, по улице Паллавичино, 4. Все это объясняет, почему, в отличие от колоссов того времени вроде Cravero Fea & C. и Mellano[354], впоследствии ликвидированных[355], G. Beotti ускользнула с радаров жителей Фоссано[356].

Шесть итальянских компаний обязались в субботу, 14 марта 1942 года, отправить на работу 1196 каменщиков и разнорабочих[357]. Первоначальная цифра была 200 — с учетом четырех поваров (три «кухарки» и «шеф-повар») и трех толмачей-переводчиков. Но постепенно выросла до 8635 (плюс 21 повар и переводчик). Рабочие предназначались для использования на трех строительных площадках[358]. Всем предстояло попасть в орбиту Аушвица[359].

Лоренцо мало что знал — да и не мог знать — о месте, куда привозили людей, чтобы они умерли в камерах от газа, холода, голода или от каторжного труда. Новости об уничтожении людей в концлагерях в 1942 году были еще редкими, смутными и непонятными[360]. В Западной и Южной Европе, в отличие от Германии, об этом вообще почти никто ничего не слышал[361].

Лоренцо был по другую сторону — не там, где рабы вроде Леви. По контракту каменщику полагалось: 1 большой мастерок; 1 маленький мастерок; 1 молоток; 2 долота (короткое и длинное); 1 отвес; 1 метр; 1 угольник; 1 рейка; 1 нивелир[362]. Правда, впоследствии условия труда и оплата оказались гораздо хуже, чем у рабочих на коренной территории Германии[363].

Итальянские компании наживались на «добровольных» работниках, рабах и рабах рабов. Документы довольно ясно свидетельствуют о единых намерениях итало-немецких промышленников: менее чем через год после подписания первого контракта, в феврале 1943 года, в Риме было заключено соглашение о «слиянии итальянских компаний Stoel[c]kher, Colombo e Beotti con l[a] ditt[a] tedesc[a]» с немецкой фирмой Pitroff [&] Vertreter. Так окончательно укрепился еще и экономический союз нацистской Германии и фашистской Италии — вдобавок к политическому и военному.

Как говорилось в одном из еженедельных отчетов I. G. Farben, который я получил в архиве, итальянцы заявляли, что смогут предоставить 1100 Fachbearbeiter — «специалистов», — среди которых «бульдозеристы, сварщики, машинисты и каменщики»[364]. Всю компанию — ’mpresa — быстро отправили на работу, несмотря на нарастающие тревожные слухи. В интервью историку Чезаре Бермани руководитель I. G. Farben в Италии Ханс Дайхманн[365], впоследствии сотрудничавший с итальянским Сопротивлением[366], признался: приехав, люди оказались перед бездной.

В Аушвице итальянским работникам было хорошо, у них были добротные бараки на возвышенности, с которой открывался вид на несколько километров концлагеря с поднимающимся из труб крематориев дымом. Нам было известно, что там находится самый большой концентрационный лагерь Германии, но мы не знали, что в скором времени там появится настоящая фабрика смерти. Итальянские рабочие, большинство из которых не говорили по-немецки, тем не менее знали об ужасных вещах, которые происходили напротив. Первые сведения о том, что там творится, я получил от итальянцев[367].

В первой волне, отправленной на окраину «Суисса», были сотни людей, не имеющих понятия, что там происходит на самом деле. Среди них оказался и Лоренцо. Насколько мне известно, в отличие от товарищей, он ни разу не пытался бежать. Кто знает, как часто вообще обсуждались побеги — например, рабочего из города Тревизо Джованни Бусиккьи, прибывшего с компанией Martini за несколько часов до Лоренцо. Через месяц Джованни решил сорваться, но был схвачен[368].

Иностранные рабочие (Fremdarbeiter), приехавшие в Аушвиц «по собственной воле», формально были свободными — в отличие от узников[369], подневольных работников (Zwangsarbeiter). Но на самом деле таковыми не являлись. И все же muradur из Фоссано Такка ни разу не попытался сделать свой привычный жест — надеть шляпу и уйти.

2

Я рассказываю здесь о людях: о подлости, но и о мужестве, о способности быть замечательными, но в то же время чудовищными. Не только о душевных качествах, но и о материальных аспектах. О на первый взгляд малозначительном, что порой становится жизненно важным.

Башмаки. Не помню, в какой уже раз читал «Человек ли это?», когда понял, что они и есть настоящий герой книги. В 16-й из 17 глав этой литературной проработки пережитого в лагере[370] упоминается обувь — настолько важно там было иметь подходящую пару. «Передышка», абсурдистское произведение о возвращении из концлагеря, усыпано ссылками туринского химика на значимость наличия крепкой обуви там, где встретились Лоренцо и Примо.

До конца дней Леви не переставал настаивать: именно от