Письма. Том второй - Томас Клейтон Вулф

[Коламбия Хайтс, 101]

[Бруклин, Нью-Йорк]

[август, 1933 года]

Уважаемые сэры:

Я пишу, чтобы узнать, публикует ли ваш журнал рассказы объемом от десяти до тридцати тысяч слов, и не могли бы вы рассмотреть на предмет публикации несколько написанных мной рассказов такого объема.

За последний год я опубликовал книгу и несколько рассказов в журнале «Скрибнерс Мэгазин», но я никогда не посылал рукописи никому, кроме «Скрибнерс», потому что не знал, захочет ли какое-либо другое издание публиковать произведения такого объема. Рассказы, которые я хочу вам послать, никогда не показывались и не подавались ни в «Скрибнерс Мэгазин», ни в какой-либо другой, и я хочу послать их в другие издания сейчас не только потому, что мне нужны деньги, но и потому, что я думаю, что для меня будет хорошо, если я смогу опубликовать что-нибудь в каком-нибудь другом журнале, кроме «Скрибнерс». Если мне удастся их опубликовать, я хотел бы, чтобы каждая из них была опубликована как единое целое, а не отдельными частями.

Сейчас у меня под рукой несколько таких длинных произведений, и я буду благодарен вам, если вы сообщите мне, хотите ли вы их увидеть или политика вашего журнала не позволяет публиковать произведения такой длины.

Джулии Элизабет Вулф

Коламбия Хайтс, 101

Бруклин, штат Нью-Йорк

3 августа 1933 года

Дорогая мама:

Спасибо за твое письмо, которое пришло сегодня утром. Я пробыл у Мейбл в Вашингтоне почти неделю, что оказалось дольше, чем я предполагал, но я думал, что буду там, пока здесь погода не станет прохладнее, но когда я вернулся сюда, то попал в самую сильную волну жары, которую здесь когда-либо знали. Сегодня, впервые за неделю, наступило облегчение, но в течение пяти жарких дней это было невыносимо. В один из дней температура достигла 100 градусов, (37 по Цельсию) а в два или три других дня была почти такой же. Кроме того, влажность, которая, собственно, и делает эту жару невыносимой, была очень сильной. Было много смертей и простуд. Здешним жителям трудно понять, почему южанин, вроде меня, должен возражать против такой нью-йоркской погоды. Наверное, они думают, что мы привыкли жариться и тушиться все лето у себя дома. Когда я говорю им, что никогда в детстве не знал такой погоды, как здесь, в Нью-Йорке, в летнее время, они с трудом в это верят. Но в западной части Северной Каролины действительно самый прохладный и приятный летний климат из всех мест, которые я видел в этой стране.

Мейбл чувствовала себя очень хорошо, и выглядела лучше, она была в лучшем состоянии здоровья, чем я видел ее в течение долгого времени. Конечно, ей приходится нелегко со многими жильцами своего пансионата, и не только с теми, кто пытается выбить у них арендную плату, но и со всеми этими чудаками, уродами и полусумасшедшими, которых в Вашингтоне великое множество. Я считаю, что она очень хорошо устроилась, и, если вернутся лучшие времена, думаю, у нее есть шанс добиться еще большего успеха. Фред отвез меня в Вашингтон из Геттисберга и пробыл у нас день или два, прежде чем уехать обратно. Он выглядит здоровым, но, как мне кажется, довольно неуверенно и тревожно думает о своих планах на будущее. Я надеюсь, что у него все будет хорошо и что он примет решение относительно своей жизни, которое принесет ему немного безопасности, покоя и счастья, поскольку, как мне кажется, он в этом нуждается.

Да, если я когда-нибудь справлюсь с работой, которой занимаюсь сейчас, и смогу получить от нее хоть какую-то пользу, я надеюсь уехать из Нью-Йорка и что-то изменить, как ты уже говорила. Возможно, поселиться где-нибудь в деревне, хотя где именно, я пока не знаю. Дома мне нравятся горы и холмы, лучше которых я еще не видел, но в живя в таком месте, как Эшвилл, есть много вещей, которые мне не нравятся. Я имею в виду недвижимость, туристов, притворство и показуху, загородные клубы и светские мероприятия, а также праздные сплетники, лезущие в чужие дела.

Мне кажется, что жизнь дома сильно изменилась с тех пор, как я был ребенком, и что многое из старого простого непритязательного духа людей изменилось. Я не думаю, что это перемены к лучшему, и новая жизнь – это та, которой я не хочу жить. Мне следовало бы приехать домой к тебе этим летом, если бы я мог увидеть тебя и тех немногих людей, которых я все еще знаю и которых всегда считал своими друзьями, но я не хочу отвечать на десять тысяч вопросов людей, которых я не знаю. Я слишком устал, чтобы беспокоиться таким образом, и если я куда-то поеду, то туда, где меня оставят в покое и я смогу немного отдохнуть. Я думал поехать в Бальзам, где живет Рой Док, и снять там хижину, но если такой простой и естественный шаг, как этот, придется обсуждать и объяснять в Эшвилле, я не хочу этого делать. За последние два-три года меня так донимали и раздражали письмами, вопросами и назойливым любопытством незнакомцев, что я стал почти фанатиком в вопросе о праве человека на личную жизнь и свободе его индивидуальной жизни от вторжения. Другими словами, я считаю, что у меня столько же прав жить по-своему, заводить друзей, приходить и уходить по своему желанию, сколько у любого мясника или пекаря. Однако многие люди считают, что если человек пишет рассказы и книги, которые печатаются, то вся его жизнь становится достоянием общественности. Я так не считаю, и буду бороться против этого до тех пор, пока во мне есть силы.

Нет, я не знаю, чем закончатся эти большие перемены, которые происходят сейчас в нашей жизни. Мы либо овцы, которых ведут на убой, либо овцы, которых ведут на зеленые пастбища. Во всяком случае, большинство из нас испытывает больше надежды, чем в последнее время, даже если мы не очень хорошо знаем, куда идем. Я думаю, люди рады узнать, что наконец-то предпринимаются какие-то решительные действия, и встречают это с облегчением после апатии и застоя прошлой президентской администрации. Некоторые вещи, на мой взгляд, определенно были хорошими. Я думаю, что отмена 18-й поправки [речь о «сухом законе»] станет большим достижением, хотя пройдет еще много лет, прежде чем мы сможем надеяться полностью избавиться от преступности, гангстеров и порочной коррупции, которые расцвели во время запрета.

Я рад, что вы с Мейбл планируете поехать на выставку