Ланкастеры и Йорки. Война Алой и Белой розы - Элисон Уэйр

в Сент-Омере состоится мирная конференция с участием Англии, Франции и Бургундии, и встревожилась, опасаясь, что Филипп подпишет перемирие или союзническое соглашение с Англией и Францией, которое оставит ее в политической изоляции, без поддержки какой-либо европейской державы. В день начала конференции Филипп послал ей символический дар, тысячу крон, отчего она весьма воспрянула духом; впрочем, она не сознавала, что это было жалкое подношение, предназначенное заставить ее замолчать и по возможности держаться подальше от Сент-Омера.

Во время конференции Эдуард IV и Людовик XI через своих посланников заключили перемирие и согласились не оказывать поддержку: Эдуард – врагам Людовика, а Людовик – врагам Эдуарда, – и это фактически закрывало Францию для Ланкастеров-изгнанников. Теперь Маргарита отчаянно хотела пересечь Ла-Манш и лично встретиться с Филиппом, чтобы упредить его и не дать вступить ни в какой союз с Францией или Англией. Хотя они никогда не испытывали друг к другу расположения, Филипп оставался ее последней надеждой.

Уорик надеялся упрочить только что провозглашенные дружественные отношения между Эдуардом и Людовиком, устроив брак своего сюзерена с какой-нибудь французской принцессой. Собственная дочь Людовика была еще слишком юна, и вместо нее Людовик предложил Бону Савойскую, сестру своей супруги-королевы, а Филипп, опасаясь, что подобный альянс станет угрожать Бургундии, «нанес ответный удар», предложив Эдуарду в жены одну из своих племянниц. Эдуард не пожелал вступить в брак ни с одной из обсуждавшихся невест, но склонялся к союзу с Францией.

В июне лорд Монтегю отразил нападение Ланкастеров на Ньюкасл, а моряки, верные королю, перехватили суда, шедшие из Франции с грузом провизии для королевы. Это стало для Маргариты ударом, ведь Людовик едва ли согласился бы заместить утраченное. Одновременно ланкастерские войска осаждали замок Норем, расположенный на берегу реки Твид и принадлежавший епископу Даремскому. Им помогали шотландцы, которые выигрывали от захвата замка куда больше, чем Ланкастеры, но королева нуждалась в их поддержке, и ей ничего не оставалось, как только согласиться. Осада продолжалась восемнадцать дней, пока не явился Уорик и с помощью Монтегю и отряда местной обороны не обратил шотландцев и ланкастерских солдат в бегство.

Королева и ее партия, преследуемые по пятам врагами, вновь бросились в замок Бэмбург. Во время их бегства произошел один из наиболее знаменитых и часто представляемых в романтическом ключе эпизодов войн Алой и Белой розы. Многие современные историки видят в нем всего-навсего легенду, однако остается фактом, что хронист Жорж Шатлен слышал эту историю от самой королевы в том же году.

По пути королева и ее сын отстали от своей свиты; внезапно из близлежащих кустов выскочила и набросилась на них шайка разбойников, похитила ее вещи, сорвала с нее украшения, а потом с бранью силой повлекла ее к своему главарю. Он схватил ее за платье и взмахнул обнаженным мечом, готовясь перерезать ей горло и угрожая насилием, издевательствами и пытками, но тут она упала на колени и, сложив руки, заплакала и взмолилась о пощаде, прося его смилостивиться над ней, не калечить и не уродовать ее тело, чтобы потом ее смогли опознать после смерти. «Ибо я дочь и супруга короля, – произнесла она, – а в прошлом вы признавали меня своей королевой. А посему, если вы запятнаете руки моей кровью, все на свете, от мала до велика, ужаснутся совершенному вами жестокому злодеянию».

При этих словах разбойник совершенно преобразился. Возможно, когда-то он служил солдатом в ланкастерском войске и сражался за нее. Теперь уже он преклонил перед нею колени и поклялся скорее умереть, чем причинить ей вред или бросить на произвол судьбы ее или принца. Он поведал ей, что носит прозвище Черный Джек, и тайными тропами провел их в пещеру возле реки в Дипден-Вудс, которая существует и по сей день и известна под названием Пещеры королевы. Здесь они затаились и провели в этом укрытии два дня, пока их не нашли де Брезе и его оруженосец, Барвиль, долго их искавшие. Попрощавшись с Черным Джеком и даровав ему прощение за все преступления, которые он совершил, королева и де Брезе поскакали в Карлайл, а оттуда через шотландскую границу в Керкубри.

Пока она находилась там, английский шпион по прозванию Корк замыслил похитить ее и привезти к Эдуарду IV. Он хорошо заплатил своим людям, и однажды ночью они схватили де Брезе и Барвиля и бросили в маленькую шлюпку, а там связали и заткнули рот кляпом. После этого нетрудно было пленить оставшуюся без всякой охраны королеву и ее сына, затащить их на борт и выйти в море. Там они провели целую ночь, но с рассветом королева узнала де Брезе и украдкой помогла ему избавиться от пут. Освободившись, он сумел сильным ударом оглушить Корка и сесть на весла. Какое-то время шлюпку носило по неспокойным волнам залива Солуэй-Ферт, пока наконец она не села на мель в заливе Керкубри-Бэй, месте диком и уединенном. Де Брезе перенес королеву на берег и опустил на песок, чтобы привести ее в чувство, а Барвиль тем временем спасал принца. Придя в себя после испытаний, они пешком добрались до близлежащей деревушки и попросили приютить их. Де Брезе послал Барвиля в Эдинбург, расположенный в ста милях от места их спасения, чтобы заручиться поддержкой королевы Марии. Он вернулся с вестью, что Мария согласна встретиться с Маргаритой, но только наедине, и что помолвка принца Эдварда и Маргарет Стюарт расторгнута по настоянию герцога Бургундского. Ошеломленная и разгневанная, Маргарита сама отправилась в Эдинбург, но не заставила передумать смущенное правительство Шотландии. Единственное, что готова была сделать для нее королева-регентша, – это помочь ей вернуться к друзьям в Нортумберленд.

Теперь Маргарита оказалась в отчаянном положении, она была совершенно разорена и вынуждена одолжить у одного шотландского лучника мелкую монету достоинством в грот, чтобы сделать пожертвование в праздник своей небесной покровительницы, святой Маргариты. Когда она отправилась назад вместе с де Брезе в Бэмбург, то по пути встретилась с мужем и сыном, но их запасы провизии скоро истощились, и, по словам Шатлена, они «дошли до столь жалкого состояния и столь чудовищной нищеты, что за пять дней вкусили лишь одну селедку, разделив на троих, а хлеба не более, чем хватило бы на один день».

Тем временем происки Ланкастеров на севере не могли не сказаться на положении Сомерсета, хотя тот нисколько не был вовлечен в их интриги. При дворе нашлось немало тех, кто негодовал на его назначение командующим гарнизоном Ньюкасла и кто не мог забыть о поддержке, которую прежде оказывал Ланкастерам он сам и его