Да будет свет... - Анатолий Федорович Дьяков

по энергетике, во главе которых находились сопредседатели от каждой страны-участницы. Мне довелось быть сопредседателем комиссий по энергетике «СССР — ФРГ», «СССР — Швеция», «СССР — Австрия» и «СССР — Финляндия», а также членом комиссий «СССР — МНР» и «СССР — Франция».

В двусторонних комиссиях сопредседателями с зарубежной стороны были: «СССР — ФРГ» — статс-секретарь федерального министерства экономики и технологий ФРГ доктор Бёге, «СССР — Швеция» — статс-секретарь министерства развития и энергетики Швеции Рольф Аннерберг, «СССР — Австрия» — председатель правления, генеральный директор австрийского энергообъединения, доктор Вальтер Фремут. Данные комиссии способствовали более широкому взаимному обмену между заинтересованными специалистами информацией о промышленном и научном потенциале стран-участниц и их конкретных фирмах, установлению тесных деловых контактов между этими фирмами и их руководителями.

Комиссии заседали два раза в год, поочередно в странах-участницах, даже в разных городах и регионах этих стран. Например, двусторонняя комиссия «ФРГ — СССР» заседала в Дюссельдорфе, Эссене, Кёльне, Бремене, Майнце, Саарбрюккене, Мюнхене, Франкфурте-на-Майне и Гамбурге.

Глава 37

На немецкой земле

ФРГ всегда стремилась к сотрудничеству с СССР в области энергетики, проявляя особенный интерес к советскому энергетическому оборудованию. Целый ряд немецких фирм неоднократно выступал с предложением о внедрении на наших электростанциях своих систем очистки уходящих газов от окислов серы и азота, о поставке в Россию автоматизированных систем управления технологическими процессами (АСУ ТП), включая приборные части. Между нашими странами происходил обмен опытом в области эксплуатации и повышения надежности энергосистем и атомных электростанций. Наибольшую активность проявляли «Siemens», немецкое отделение «АВВ», «Steinmuller», «Lenties AG», «Bischoff», «Deutsche Babcock Riley», «Lurgi of Metallgesellschaft», «Tissen», «Preussen Electra» и другие.

Фирмы «Lenties AG» (г. Дюссельдорф, генеральный директор — доктор Фридрих Шмидт) и «Bischoff» (г. Эссен, президент — Хагеманн) занимали самую активную позицию в области внедрения на наших электростанциях установок для улавливания окислов серы «мокрым» методом. С руководителями этих фирм у меня с первых дней сложились деловые отношения. Они познакомили нас со своими установками, выполненными в соответствии с самыми передовыми мировыми технологиями и действовавшими на многих электростанциях в Германии и за рубежом. Мы начали с ними переговоры о строительстве сероочистительной установки для Добротворской ГРЭС (Украина). Они согласились с нашими требованиями, которые сводились к тому, чтобы максимальное количество деталей и конструкций к этой установке изготавливалось на наших заводах. Оставалось определиться с финансированием заказа, но этот — самый важный — вопрос решался со скрипом. Каждый раз, когда наша советская делегация приезжала в ФРГ, Хагеманн и Шмидт старались сделать для нее что-нибудь приятное, но ни в какую не соглашались с нашими предложениями осуществлять финансирование проекта через кредитование, поставки угля или электроэнергии.

Хагеманн, несмотря на свои пятьдесят, был холостяк. Это был приятный, умный и, как все умные люди, очень мягкий, преданный своему делу человек. Из близких родственников у него была лишь двадцатилетняя кузина, учившаяся на юридическом факультете. Хагеманн поддерживал ее материально и с видимым удовольствием рассказывал нам о ее жизни. Однажды Хагеманн пригласил нас съездить в Бонн, где его кузина проходила практику. Два часа езды в небольшом автобусе по прекрасному автобану — и мы в столице ФРГ, тихом, маленьком курортном городке. Встретив нас, девушка предложила совершить экскурсию по городу. Она с большим удовольствием рассказывала о старейшем Боннском университете, показала представительства каждой земли и резиденцию канцлера Западной Германии.

На правом берегу Рейна мы видели выделяющееся среди других тридцатиэтажное здание аппарата и депутатов бундестага. От него вдоль берега реки тянулась закрытая парковая зона со спортивными площадками и бейсбольным полем. После окончания экскурсии девушка минут на двадцать нас покинула, а вернувшись, о чем-то переговорила со своим дядей. Господин Хагеманн сообщил нам, что сегодня бундестаг не работает, но наш экскурсовод, его кузина, готова провести нас туда, поскольку главный дежурный, ответственный за охрану всех государственных учреждений Бонна, — ее друг, с которым она намерена связать в ближайшем будущем свою судьбу. Мы осмотрели несколько этажей, а затем поднялись на самый последний, тридцатый. Весь город лежал перед нами, как на ладони.

Когда мы вышли из высотки, друг нашей милой сопровождающей предложил осмотреть находившийся в другом здании зал заседаний бундестага, в котором еще никогда не было советских делегаций. Перейдя дорогу, мы оказались перед запертой дверью, которую незамедлительно открыли, как только от нашего сопровождающего последовало короткое распоряжение по рации. По коридору, выполненному из пуленепробиваемого стекла, мы вошли в фойе невысокого здания, а из него — в зал, напоминавший амфитеатр, с уклоном пола градусов 30. Три прохода рассекали ряды кресел, выстроенных полукругом. В президиуме, на фоне государственного флага ФРГ, возвышалось кресло президента страны. Немного ниже стояло кресло западногерманского канцлера, а еще ниже были оборудованы места для глав федеральных земель. На передней стене — герб ФРГ в виде рассерженного одноглавого орла. Нам разрешили посидеть в любом кресле, за исключением тех, в которых размещаются первые лица страны. Громко объявив, что по духу мне ближе Вилли Брандт, я нашел в первом ряду его кресло, уселся в него и подумал: «Вроде бы мелочь, а ведь это — исторический миг: я сижу в зале, где принимались решения по возрождению Германии».

С весны 1999 года заседания парламента объединенной Германии проходят в историческом здании германского рейхстага, расположенного на Кенигсплац в Берлине. Но тогда, во время осмотра парламентского зала в Бонне, меня все время не оставляла одна назойливая мысль. Здание напоминало мне машинный зал гидроэлектростанции: под потолком располагались подкрановые пути и крановая тележка. На мой недоуменный вопрос друг кузины Хагеманна ответил, что это помещение действительно относилось к гидроэлектростанции, переоборудованной после войны под зал заседаний парламента страны. Мы поблагодарили молодого человека за интересную экскурсию, а кто-то даже сделал комплимент всей западногерманской полиции.

Этой оценки не разделил находившийся вместе с нами сотрудник фирмы «Bischoff», американский гражданин, хорошо говоривший по-русски. В присутствии друга кузины он рассказал историю, случившуюся с ним три года назад, когда он приехал в ФРГ. Решив изучить немецкий язык, он позаимствовал у своего знакомого необходимые учебные пособия и стал заниматься. Когда надобность в учебниках отпала, американец решил отнести их хозяину. По дороге ему попалась неизвестно зачем собравшаяся толпа людей, окруженная служителями порядка. Не успел он приблизиться к этому скоплению, как к нему с криком подбежал небольшого роста полицейский. Американский гражданин протянул ему кипу учебников немецкого языка и пытался объяснить, что направляется к знакомому. Но уже в следующий миг полицейский нанес несчастному удар дубинкой по голове. Гражданин свободной демократической Америки