«Там, среди шумного моря, вьется Андреевский стяг…» Хрестоматия военного моряка - Коллектив авторов

2 ранга Сачковский, держась в воде рядом с судовым врачом и лейтенантом Ундербергером, раненым и окровавленным, до самого момента, когда оба они, выбившись из сил, пошли ко дну, старался подбодрить нижних чинов. Команда, сильная духом и вдохновленная примером своих начальников, проявила полное спокойствие, мужество и образцовую дисциплину. Тонувшие, окоченевшие в ледяной воде люди перед лицом смерти нашли в себе силы прокричать «ура» в честь своего корабля в то мгновение, когда он скрывался под поверхностью воды.

(Морской сборник, 1915, № 7, с. 219–220)

М.А. Петров. Бои крейсеров

Перед нами еще один критический разбор действий крейсеров теперь уже Балтийского флота, сделанный в 1928 году. Нельзя не согласиться с некоторыми замечаниями автора. И все же стоит помнить, что на Балтике противник всю войну сохранял подавляющее количественное и качественное превосходство. При отсутствии радиолокационных средств русским адмиралам и командирам кораблей очень трудно было правильно оценивать обстановку, которая стала абсолютно ясной для исследователя только после войны.

В одном из пунктов инструкции [по бомбардировке Мемеля] начальнику отряда было указано: «Если во время похода будет обнаружен противник и отряд окажется в выгодном положении, то крейсеры вступают в решительный бой. Если же объект нападения будет ничтожен или если по ходу боя выяснится, что ослабленный противник может быть уничтожен частью наших сил, то оставив для этой цели часть судов, остальные продолжают неизменно выполнение намеченной операции…»

В 2 часа ночи 18 июня [1915 г.] бригада крейсеров под командой адмирала Бахирева в составе крейсеров «Баян» (флаг), «Адм. Макаров», «Богатырь» и «Олег» вышла из шхер в сопровождении VI-ro дивизиона миноносцев, расположив свой курс на банку Винкова – место назначенного рандеву с кр. «Рюрик», вышедшим из Ревеля.

В 5 час. утра бригада встретила бр. кр.[267] «Рюрик», которому было приказано вступить в кильватер. Миноносцы, конвоировавшие бригаду для охраны от подводных лодок, были отпущены.

Выход на присоединение с отрядом VI-го дивизиона миноносцев и «Новика», которые должны были участвовать в операции, задержался из-за густого тумана. Они принуждены были стать на якорь у о. Вормс. Ввиду того, что отряд значительно продвинулся уже на юг, VI-ому дивизиону миноносцев, имевшему возможность догнать его только к вечеру, поход был отставлен. На соединение пошел только один «Новик».

Командующий отрядом по выходе в море решил выполнить операцию в тот же день вечером, для чего по присоединении к нему «Новика» лег на курс к Мемелю. Туман настолько сгустился, что суда должны были включить кильватерные огни для ориентировки задних мателотов. Адмирал Бахирев решил отложить операцию до рассвета.

Между тем, в море были слышны радиопереговоры германских судов, причем радиопеленгаторные станции указывали на присутствие нескольких боевых соединений, о чем адмирал Бахирев был предупрежден.

Кроме того разведывательному отделению штаба командующего флотом удалось расшифровать германское радио, из которого явствовало, что крейсер «Аугсбург» назначил рандеву какому-то, вероятно, легкому крейсеру в квадрате 377. Об этом также было передано адмиралу Бахиреву.

В 7 час. 35 мин. утра отряд открыл во мгле близко к курсу два неприятельских крейсера, которые были вскоре опознаны: головным шел «Аугсбург», за ним вспомогательный крейсер (заградитель) «Альбатрос» и три миноносца. В этот момент «Рюрик» находился значительно к югу от места встречи.

Последняя произошла в условиях, позволявших тотчас же начать бой. С нашей стороны было четыре крейсера (кроме «Рюрика»), из которых каждый по своему вооружению был сильнее обоих встреченных неприятельских, в целом же на нашей стороне было подавляющее превосходство сил.

Таким образом, надо было дорожить каждой минутой, так как «Аугсбург» мог быстро уйти, тем более что туманный, мглистый горизонт давал тому легкую возможность. В этой обстановке мы вправе были бы ожидать резкого сближения отряда и немедленного открытия огня. То или другое тактическое положение играло здесь второстепенную роль. Надо было быстро идти на наименьшую дистанцию, не тратя ни момента на какие бы то ни было перестроения и эволюции, которые здесь были просто излишними: неприятель был слаб и его оставалось только раздавить.

Но вот тут-то и сыграли громадную роль тактические взгляды, которые прививались в период подготовки флота и которые подсказывали боевые решения. Первое, инстинктивное решение основывается на впитанных и воспитанных предпосылках.

В донесении начальника отряда мы читаем: «Желая охватить голову, мы склонились влево, приведя головной корабль на курсовой угол 40° правого борта».

Невольно спрашивается, зачем понадобился этот тактический прием, лишний и бесцельный? А между тем приказание исходило от адмирала, который за время войны во многих случаях проявил свою доблесть и показал себя с самой лучшей стороны. Не малодушием или нерешительностью можно объяснить это приказание, а исключительно той предвзятой точкой зрения, каковая воспитывалась в период тактической выучки флота, где «курсовой угол» и «охват» были китами всей постройки.

Бой начался. Противник легко прямым поворотом вправо «выходил из охвата». «Аугсбург», пользуясь своим преимуществом хода и пасмурной погодой, быстро начал обгонять отряд, направляясь к берегу и скоро скрывшись в тумане. Очевидец, артиллерист «Баяна», П.В. Лемишевский так описывает свои впечатления в этот момент: «Нельзя точно сказать, сколько минут прошло с момента открытия огня, когда совершенно неожиданно[268] «Аугсбург» начал уходить от «Альбатроса», что ему было легко сделать, имея большое преимущество в ходе. Таким образом, огонь всей бригады начал сосредоточиваться на втором. Положение «Альбатроса» все ухудшалось. На нем стали замечаться попадания… Огонь бригады, хотя весьма интенсивный, не давал желаемых результатов и только потому, что при [стрельбе] четырех кораблей по одной цели, при стремлении как бы больше выпустить снарядов, корректировать свои падения было нельзя, следовательно, бесцельно было сосредоточивать огонь, бросать снаряды. Командование отрядом, не учтя этого, не отдало сразу приказания «Богатырю» и «Олегу» перенести огонь на миноносцы, хотя бы после ухода «Аугсбурга»… Мы даже считали, что достаточно было бы одного крейсера, чтобы уничтожить такой корабль, как «Альбатрос».

Миноносцы, оставшиеся при «Альбатросе», находясь впереди курса, произвели торпедный залп. Торпеды пересекли строй крейсеров, не попав, однако, ни в одного из них.

Около 8 часов (через 25 минут боя) адмирал сделал сигнал «Богатырю» и «Олегу» «действовать по усмотрению». Оба эти крейсера могли дать ход до 23 узлов, они могли перегнать «Альбатрос» и с некоторой надеждой на встречу искать «Аугсбург» в тумане. Им предоставлялся выбор: или сблизиться с «Альбатросом» на дистанцию хорошей видимости, допускающей точную стрельбу и уничтожить его в несколько минут или же броситься на поиски «Аугсбурга».

Но они выбрали решение выйти вправо, обойти «Альбатрос» с севера, чтобы отрезать ему путь