Иван Тургенев. Жизнь и любовь - Полина Ребенина

Лопатин оставил воспоминания о встречах с Тургеневым и Виардо в Париже: «Помню, мы, русские, решили создать библиотеку в Париже, где бы мы могли собираться, читать. Попросили Тургенева устроить в пользу этой библиотеки утро. Литературное утро состоялось. Оно происходило в доме Виардо. Madame Виардо вышла петь. Пела она романс Чайковского:

  Нет, только тот, кто знал

  Свиданья жажду,

  Поймет, как я страдал

  И как я стражду…

Она была старухой. Но когда она произносила: «Я стражду», меня мороз подирал по коже, мурашки бегали по спине. Столько она вкладывала экспрессии. Ее глаза. Эти бледные впалые щеки… Надо было видеть публику! И еще стихотворение Фета спела она:

  Облаком волнистым

  Пыль встает вдали…

  Друг мой, друг далекий,

  Вспомни обо мне.

Последние слова были полны такой еле сдерживаемой страстью, такой глубокой тоской, так звали к себе. Было спето: «Шепот. Робкое дыханье. Трели соловья». Но это уже не то. Ей удавались вещи с сильным, страстным чувством».

Однако к самой личности Полины Виардо Герман Лопатин относился с большой долей критики. Посещая Тургенева, Лопатин, как и другие, отмечал: «Надо сознаться, смотрела на эмигрантскую публику madamе Виардо косо. Может быть, боясь, что они обирают Тургенева, а может быть, из боязни, что они могут набросить тень неблагонадежности на Ивана Сергеевича. С обычным появлением таких гостей у Ивана Сергеевича она сейчас же спускалась к себе вниз. Там внизу у нее был свой салон, куда допускались русские баре, артисты, художники и в особенности музыканты».

Уже после смерти Ивана Сергеевича в 1883 году Лопатин вернулся в Санкт-Петербург и примкнул к организации «Народная воля», которая после убийства царя и последующих за этим арестов уже не могла продолжать крупные теракты. Как член новой Распорядительной комиссии Лопатин стал вести в России активную работу по объединению разрозненных сил этой запрещённой организации. Лопатину удалось объединить отдельные группы, усилить их работу и уже 16 декабря 1883 года организовать убийство жандармского полковника Судейкина. Георгий Порфирьевич Судейкин, получивший прозвание «гения русского сыска», прославился разгромом террористической организации «Народная воля». В 1884 году Лопатина арестовали, и он был приговорен к смертной казни. Услышав приговор, Герман Александрович сказал: «Я не мог, я не имел духа открыто признать себя членом Исполнительного комитета, находясь в таком тягостном положении. Но теперь, в эту минуту, когда, быть может, уже не долго биться моему сердцу, я даю такое признание. Пощады я просить не желаю и уверен, что сумею умереть так же мужественно, как и жил. Я сделал мало для того дела, которое было всего дороже мне на земле, и горько сожалею об этом. Но если я не сумею послужить ему моей жизнью, то знаю, что не осрамлю его моей смертью и сумею умереть так же твердо и безупречно, как жил…» Но смертный приговор был заменен пожизненным заключением.

В больном, пожилом и грустном Тургеневе эта черта сочувственности к людским бедам, без сомнения, достойна всяческого уважения. Эта доброта и сочувствие, так свойственные Тургеневу, отличали его радикально от писателей «европейских». Однако, по всей видимости, эти посетители были нужны одинокому Тургеневу не меньше, чем он им. К сожалению, основанная Тургеневым библиотека погибла во время последней войны – немцы вывезли ее.

41. Юлия Вревская

Душа Тургенева оставалась неспокойной и раздвоенной, ее терзали безысходные противоречия – он любил далекую Россию, а был прикован к Франции. Тургенев тосковал по Родине и часто туда возвращался. По рассказам близких друзей, не раз «Тургенев начинал заговаривать о том, чтобы подольше остаться в России, пожить у себя в Спасском. Но достаточно было малейшего подозрения там, в Париже, довольно было одного письма оттуда – и все завязавшиеся связи мгновенно разрывались, Тургенев бросал все и летел туда, где была Виардо…»

Однако одной крепкой дружбы, которая теперь связывала его с мадам Виардо, ему было недостаточно для вдохновения и полноты личного счастья. Поэтому в последнее десятилетие своей жизни Тургенев дважды находился во власти чувства гораздо более сильного и яркого. Таковы были его отношения к баронессе Ю.П. Вревской в 1873–1877 годах, начавшиеся дружбой, перешедшие позднее в «дружескую любовь», в которую настойчиво вторгается страсть. А позднее такая же любовь-страсть разгорается к актрисе Александринского театра Марии Савиной.

Юлия родилась в 1838 году в семье генерал-майора Варпаховского. В 16 лет вышла замуж за 43‐летнего генерала Ипполита Вревского и стала баронессой. Ее муж был известен своим необычайным мужеством, он трижды награжден золотым оружием с алмазами и надписью «За храбрость». Незадолго до свадьбы барон Ипполит Вревский писал своему брату Борису: «Жюли будет шестнадцать лет, она… выше среднего роста, со свежим цветом лица, блестящими умными глазами, добра бесконечно. Ты можешь подумать, что описание это вызвано моим влюбленным состоянием, но, успокойся, это голос всеобщего мнения». У Ипполита Вревского к этому времени уже было трое детей, рожденных вне брака, – сыновья Павел (1850 г.р.), Николай (1852 г.р.) и дочь Анна, рожденная в 1849 году.

Но брак с юной женой продлился недолго – через год Юлия похоронила мужа в Грузии – он скончался на ее руках от смертельной раны в бою за горный аул. После его смерти Юлия возвращается в Санкт-Петербург. Едет она не одна – берет с собой всех незаконнорожденных детей своего Ипполита. Юная вдова совершает свой первый благородный поступок: она отказалась от имения и состояния мужа в пользу этих троих детей. Мало того, она добивается признания Павла, Николая и Анны Терских (так они именовались до сих пор) баронами Вревскими.

Юную вдову генерала приняли в Петербурге со всеми почестями, она стала фрейлиной двора императрицы Марии Александровны. С 1860 по 1870 год Юлия Вревская – фрейлина Ее Императорского Величества. Есть сведения, что фрейлиной была и ее старшая сестра Наталья, которой, кстати, приписывали благосклонность государя Александра II (впрочем, недолгую). О Вревской многие современники отзывались с неподдельным восхищением. В свете она пользовалась неизменным успехом благодаря своему уму, доброте, очарованию и отзывчивости. Так, например, писатель В. Соллогуб о ней писал: «Я во всю свою жизнь не встречал такой пленительной женщины. Пленительной не только своей наружностью, но своей женственностью, грацией, бесконечной приветливостью и бесконечной добротой. Никогда эта женщина не сказала ни о ком ничего дурного и у себя не позволяла злословить, а, напротив, всегда и в каждом старалась выдвинуть его хорошие стороны. Многие