«Ваш Рамзай». Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты». 1922–1930 годы. Книга 1 - Михаил Николаевич Алексеев

международном сеттльменте и во французской концессии. «Но первую задачу китайцев – борьбу с коммунистами – он выполнял очень вяло, аресты и расстрелы первоначально были сокращены до минимума, а потом совсем прекратились /после его ухода с этой должности и по сей день в Лунхуа ежедневно расстреливают в среднем 5–8 товарищей/». Вследствие этой деятельности «Иностранец» всё же вызвал гнев местной коммунистической организации, и его жизнь в течение двух недель была в серьёзной опасности до тех пор, пока шанхайский резидент «Марк» не предупредил КПК и ему не придали молодого коммуниста Чжана, как секретаря, через которого «Иностранец» мог всегда сообщить о готовящихся налётах. После этого расстрелы китайских коммунистов фактически прекратились. «Всё это не могло не вызвать подозрения со стороны китайского начальства, – отмечал Имре, – и „Иностранец“ начал терять их доверие. Полиция Иностранного Сеттльмента, которой вторая часть его деятельности, естественно, не нравилась, воспользовалась этим и летом 1928 года … закрыла его бюро, обвинив его в связях с коммунистами. Китайцы его тогда уволили, и с этим он потерял около 90 % своего влияния и возможностей для полезной работы для нас». Весь последующий год, до сентября 1929 включительно, «Иностранец» был занят тем, что «врабатывался» опять в доверие китайских кругов, «но по сей день он далеко не достиг того, что он имел в начале – весной 1928 г.». «Он начал с того, что укрепил свои связи с деятелями левого крыла ГМД и с радикальной группой /Жорж Сю-чен/ и устроился на неофициальную службу в Мининдел /Ван Чен-тин в то время был сторонником Фына/».

Изменения в возможностях «Кассони» не было учтено ни Гурвичем, ни IV Управлением, хотя в течение 1929 г. «Имре» неоднократно об этом докладывал «Джиму».

Ещё занимая официальную должность (весна 1928 г.) и являясь влиятельным человеком в китайских кругах, «Иностранец» («5001» с момента начала работы с «Имре») попросил прикомандировать к нему одного из «наших работников», которого он мог бы официально устроить у себя помощником, «чтобы в случае его отъезда в СССР работа продолжалась без перерыва». Это было обещано Горбатюком.

Приехав в Шанхай 25 октября 1928 г., Кассони получил от Гурвича распоряжение познакомиться с «5001» и «поступить к нему на службу». Ситуация к этому времени была следующая: «5001» только что начал свою работу с Министерстве иностранных дел «не официально» и поэтому не мог устроить советского разведчика в МИД. Все же он свёл «Имре» со своими китайскими друзьями и с большинством своих источников, как своего старого друга. Вскоре всем стало известно, что «Имре» работает с «5001» в качестве его помощника и советника по военным вопросам, являясь в прошлом майором австрийского Генерального Штаба. Это «полуофициально» было признано также Министерством иностранных дел во время первой поездки «5001» на Север /январь 1929 г./, в течение которой «Имре» представлял доклады Мининделу /за подписью майор Лао/. В дальнейшем эти доклады составлялись совместно, а военные вопросы отрабатывались специально «Имре». Первоначально «5001» «получал от Мининдела на работу скромный бюджет в размере 500 мексиканских долларов в месяц». По мере роста заинтересованности в работе «5001» и «Имре» со стороны Министерства эта сумма была увеличена до 1000 долларов, а по возвращении из Харбина после конфликта на КВЖД было обещано выплачивать ежемесячно по 1700 долларов, начиная с 1-го октября «за ценную работу Дэкросса и Ласло», как говорили в Министерстве. В случае выделения таких средств можно было бы «расширить работу без особых растрат средств резидентуры».

В отношении агентурной работы с «5001» деятельность «Имре» «первоначально выражалась в инструктировании „5001“ и контролировании его источников». «В дальнейшем сведения собирали оба, и доклады составлялись „5001“ после сопоставления и корректирования сведений». С лета 1929 г. большинство донесений /за исключением августа, когда Имре был на Севере/, а главным образом, обзоры обстановки были составлены Кассони.

В первые три месяца совместной работы главное внимание было уделено военным вопросам. Освещались подробно дислокации и состав всех армейских групп. Но получив в январе 1929 года директиву, «согласно которой работа „5001“ должна была быть направлена на выяснение настроения китайских руководящих кругов и политических деятелей и приказ от Джима, по которому должны были освещаться военно-политические и широкие стратегические вопросы, вся работа до конца сентября была поглощена этими заданиями, тем более, что после января никаких общих инструкций не получали». Попутно с этим, главным образом, из материалов, добытых для Министерства иностранных дел, высылались сведения контрразведывательного характера, как, например, о деятельности Семёнова, белых, о движении советских агентов, о намерении полиции выступить против коммунистов и т. д.

«Кроме китайских связей для работы были использованы 2–3 русских агента французской полиции и японской разведки /они все двойники и тройники/, ген. Власьевский, доктор Крайтнер, провокатор Лебедев и последнее время начальник разведки агентства ЮМЖД /в процессе вербовки/. Русские агенты давали японские и белогвардейские сведения. Власьевский поддерживал связь с Семёновым и давал материалы „Братство Русской Правды“ о советских агентах. Крайтнер представил все материалы, разработанные германской военной миссией. Лебедев давал старые /1½ –2 года/, частично выдуманные материалы о Красной Армии, в том числе и организацию и методы работы Владивостокского развед[ывательного] бюро. Связь с японской разведкой была во время моего отъезда (Кассони. – Авт.) в стадии разработки и обещала хорошие результаты».

«Давая характеристику 5001, – докладывал Берзину Кассони, – в первую очередь, возникает вопрос, почему он стал работать с нами. Материальная заинтересованность не могла явиться исключительной причиной, так как сумма, уплачиваемая нами не покрывала полностью его расходов по добыванию для нас сведений, он должен был доплачивать из средств министерства. Кроме того, даже при его полуофициальной связи с китайским Мининделом, любая иностранная разведка дала бы ему гораздо больше, чем мы. По крайней мере, помимо нас он мог бы ещё связываться с другими странами и получать хорошую оплату, чего он не сделал, о чем я убедился в течение года совместной работы. Во время скитаний по всему миру он растерял подданство /кит[айские] визы он получает как человек „без национальности“/, никакого паспорта не имеет, со своими старыми хозяевами по развед[ывательной] работе по неизвестным причинам порвал, его судьба в Китае зависит сильно от частых и неожиданных перемен в полит. обстановке и поэтому он ищет страну упора, где он мог бы найти себе „родину“ /см. перевод его письма в приложении/.Он для этой цели избрал СССР, революционный характер которого даёт ему полную возможность применять свои способности, как знание иностранных языков, умение общаться с людьми и приспосабливаться к любой обстановке, находчивость и т. д. Его желание совершенно искренне и при умелом обращении с ним мы будем иметь в его лице