MARVEL: Небесный Кузнец - Expero

в этом что-то манящее, — в ее голосе звенела насмешка и какая-то злая ревность. — Но моя сестра любит играть со своими игрушками, ломать их психологически. Я считаю, что с ними нужно играть по-настоящему. Пока не сломаются физически.

Она опустилась на корточки. Холод тактической перчатки коснулся горячей от сна щеки. Пальцы прошлись по челюсти, спустились к шее. От этого контраста по телу пробежал электрический разряд, и под джинсами предательски потяжелело. Она это заметила. Уголок ее губ хищно дрогнул.

— Наташа бы болтала с тобой часами. Играла бы в свои игры. Скукота, — прошептала она, наклоняясь так близко, что ее дыхание с запахом вишневого ликера коснулось моих губ. — Психология — это долго. Физика — куда убедительнее.

Ее губы не коснулись — они впечатались в мои. Это был не поцелуй, а заявление о правах. Требовательный, грубый, берущий без спроса. Во рту был вкус вишни, ее помады. Руки, движимые древним, как мир, инстинктом, сами легли ей на талию, пальцы впились в упругие бедра. Низкий, горловой стон сорвался с ее губ, и она подалась вперед, вжимая меня в диван, лишая воздуха и воли.

Она отстранилась так же резко, как и напала, оставив меня тяжело дышать. На ее губах играла победная ухмылка.

— Видишь? Просто и эффективно.

Одним плавным движением перчатки были стянуты и брошены на пол. Прохладные пальцы пробежались по моей груди, расстегивая пуговицы рубашки.

— Власть, — прохрипел низкий голос у моего пресса. — Вот что тебя заводит. Когда решают за тебя. Когда отнимают выбор.

Ее прикосновения были лишены нежности, они были требовательными и точными, каждое движение — утверждение ее превосходства. Холодная ладонь нырнула под пояс джинсов, и мир сузился до этого ощущения — властного, подчиняющего, не оставляющего выбора. Сухой щелчок молнии прозвучал как приговор. Она собиралась доказать свои слова на практике. Ее горячее дыхание коснулось кожи живота, и я сдавленно выдохнул, когда она заставила меня забыть обо всем, кроме ее воли. Она не спрашивала. Она брала. И единственное, что я мог, — это подчиниться, чувствуя, как контроль ускользает, а тело горит под ее напором. Я вцепился пальцами в ее светлые волосы, готовый сдаться, но она тут же отстранилась.

— Я решаю, когда, — выдохнула она, облизывая распухшие губы.

Она встала. Молния на ее костюме с шипением поползла вниз. Одним движением она оседлала меня, прижимаясь всем телом, начиная медленное, издевательское движение.

— Проси, — прорычал ее голос. — Скажи, что хочешь меня.

В этот момент тяжелые створки лифта беззвучно открылись.

— Неужели это все, на что тебя хватает, сестренка? Грубая сила. Как предсказуемо.

Мы замерли. В дверях, освещенная мягким светом из кабины, стояла Наташа. В простом топе и джинсах, с распущенными рыжими волосами. Она выглядела расслабленной, но ее взгляд был острее лезвия.

— Ты как бревно, — лениво произнесла она, подходя ближе. — А здесь нужна податливость. Смотри и учись.

Она села с другой стороны. Елена злобно зашипела, но с меня не слезла. Рука Наташи взяла мою и приложила к ее груди. Под тонкой тканью топа сердце билось ровно, а кожа была горячей. Другая ее рука скользнула по моей груди; пальцы были теплыми и нежными, но каждое касание било током. Затем Наташа плавно опустилась ниже, вставая на колени перед диваном.

— Решила повторить за мной? — усмехнулась Елена.

— Нет, — ответила Наташа, не сводя с меня зеленых глаз. — Я решила показать, как это делается правильно.

И она показала. Это было совсем по-другому. Не грубый напор, а искусство соблазнения. Движения медленные, дразнящие, обещающие и отнимающие одновременно. Она не брала силой — она заставляла желать, молить о большем, доводя до исступления одним лишь намеком. Елена сверху зашипела от ревности и злости, ее бедра начали двигаться быстрее, пытаясь перетянуть внимание на себя.

Наташа отстранилась, смерила сестру холодным взглядом, потом посмотрела на меня.

— Она берет. Я — соблазняю. Разница фундаментальна.

В ярости Елена оттолкнула сестру. Резкое, обжигающее движение — и я уже в ней, внутри нее. Горячая, узкая, требовательная. Она вскрикнула и начала яростно двигаться, заставляя меня стонать. Но Наташа не позволила ей доминировать. Ее руки, ее губы тут же нашли меня, добавляя к этому безумию свою, иную тональность — медленный, тягучий яд удовольствия. Два разных, но одинаково сильных ощущения, атакующих одновременно. Я был готов взорваться.

Рывком, полным первобытной ярости, я оттолкнул Наташу и, схватив Елену за бедра, перевернул ее, сам задавая ритм. Наташа тут же прижалась ко мне сзади, ее ладонь помогла моим движениям, а губы нашли шею, покусывая и оставляя влажные следы.

Елена кончила первой, с громким криком впиваясь ногтями мне в спину. Ее горячие, пульсирующие спазмы выжали из меня остатки самоконтроля.

Не давая опомниться, Наташа оттолкнула сестру и оседлала меня сама. Она двигалась медленно, пластично, ее бедра выписывали круги, и это было мучительно сладко. Елена, все еще дрожа, подползла и припала ртом к ее груди. Тихий стон сорвался с губ Наташи, когда она запрокинула голову.

Дальше все смешалось в хаос из потных тел, сбивчивого дыхания и густого запаха близости. Они менялись местами, использовали мое тело как поле боя для своего соперничества. Я был и оружием, и призом. В какой-то момент я был позади Наташи, чувствуя, как Елена ласкает ее спереди, их стоны сливались в один. Я терял счет времени и себе, пока мир не распался на миллион раскаленных осколков.

Когда все закончилось, я лежал без сил, а они — по бокам от меня. Хаб гудел, экран мигал.

Елена усмехнулась, лениво целуя сестру в плечо.

— Я же говорила, мой способ лучше. Прямолинейный.

Наташа улыбнулась. Ее рука медленно поглаживала низ моего живота, и я почувствовал, как тело, вопреки всякой логике и полному истощению, снова отзывается на ее ласку.

— Мы обе хороши, сестренка. А он… — ее взгляд, направленный на меня, больше не содержал игры. Только чистое, ледяное чувство собственности. — Он наш.

Наш… Наш. НАШ!

Слово ударило по сознанию, как молот по наковальне. Черные Вдовы, ведущие за мной охоту… Неожиданное проникновение на Базу, о которой не знает практически никто… Наташа в гражданском… Моя собственная тупость и ватность мыслей… Инвентарь, стимуляторы, оружие… Неужели я настолько позволил себе расслабиться?

Превозмогающим мысленным усилием я заставил себя открыть глаза. В реальности.

Теплые женские тела исчезли. Их заменил холодный, чуть липкий кожзам дивана. Запах секса и духов сменился стерильным запахом озона от серверов. Вместо стонов и дыхания — монотонный, низкий гул вентиляции. Я был один.

— Пиздец, блять… — вырвалось хриплым шепотом. — Нужно зафиксировать: после длительного