Жуков. Портрет великого полководца - Виктор Иванович Устинов

Не стихали ожесточенные бои на юго-востоке, где командующий 9‑й армией генерал Буссе, сколотив вокруг себя остатки армии – около 30 тысяч человек – отчаянно рвался из кольца к Берлину, в надежде прорваться на запад и сдаться союзникам. Жукову почти ежечасно докладывали о ходе сражения, и только к вечеру 30 апреля поступило сообщение, что основные силы Буссе уничтожены, хотя сам он с группой своих сообщников сумел бежать на запад. Ударами с земли и с воздуха было уничтожено до 9 тысяч солдат и офицеров, 86 танков и самоходных установок, 209 орудий разных калибров и минометов, 270 автомашин и транспортеров. Сдалось в плен 40 805 гитлеровцев, вместе с ними были захвачены огромные военные трофеи358.

Полный разгром немецких войск, окруженных в окрестностях Вендиш-Бухгольца, и неудержимое продвижение советских частей в центр Берлина парализовали управление и вызвали растерянность командования гитлеровской армии. Жукову сообщали: станциями радиоперехвата отмечено, что с утра 30 апреля Гитлер по несколько раз обращался с телеграммами к генералам и их армиям с призывами о помощи: «Где Венк и его двенадцатая армия?», «Где Шернер?», «Где армейская группа „Холстрер“?», «Когда начнете наступать?», «Через каждый час докладывайте обстановку» и т. д., и в штабе командующего фронтом с часу на час ждали окончательных вестей о завершении битвы в Берлине и капитуляции. Над Берлином в ночь на 1 мая то и дело моросил мелкий дождь, а кругом буйно зеленели липы и каштаны, чудом сохранившиеся среди огня.

В конце дня командующему 8‑й гвардейской общевойсковой армии генерал-полковнику В. Чуйкову стало известно, что группа немецких парламентариев пробивается к нему на переговоры, имея полномочия германского верховного командования. Получив эту информацию, Г.К. Жуков в этот предутренний час попросил разбудить Сталина и сообщил ему о судьбе Гитлера и намерениях гитлеровского командования. «Никаких переговоров не вести, – последовал ответ Верховного. – Требуйте безоговорочной капитуляции и не стремитесь к 1 мая во что бы то ни стало взять Берлин. Берегите солдат. Не важно, когда мы возьмем Берлин. Берлин уже пал. И если можно, не будите больше меня. Через несколько часов майская демонстрация, и я хочу хоть пару часов отдохнуть».

В ночь на 1 мая В. Чуйков вместе с писателями Всеволодом Вишневским, Евгением Долматовским и композитором Максимом Блантером выехал на свой командный пункт и разрешил туда доставить представителя верховного командования Германии. Москва и командующий 1‑м Белорусским фронтом маршал Г. Жуков предвидели эти переговоры, и было заранее выработано требование – безоговорочная капитуляция.

В 3 ч. 55 минут в комнату В. Чуйкова вошел немецкий генерал с железным крестом на шее и фашистской свастикой на рукаве, представившийся как начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал Кребс. С ним были начальник штаба 56-го танкового корпуса полковник генерального штаба фон Дуфвинг и переводчик. Кребс, стараясь быть спокойным, произнес:

– Буду говорить особо секретно. Вы первый иностранец, которому я сообщаю, что тридцатого апреля Гитлер добровольно ушел от нас, покончив жизнь самоубийством.

Советская разведка работала превосходно, и это сообщение не вызвало интереса у генерала В. Чуйкова, он только поинтересовался, в котором часу это случилось359. Затем Кребс зачитал обращение Геббельса и Бормана к советскому Верховному командованию, в котором говорилось: «Согласно завещанию ушедшего от нас фюрера мы уполномочиваем генерала Кребса в следующем:

– мы сообщаем вождю советского народа, что сегодня в 15 часов 50 минут добровольно ушел из жизни фюрер. На основании его законного права фюрер всю власть в оставленном им завещании передал Деницу, мне и Борману. Я уполномочен Борманом установить связь с вождем советского народа. Эта связь необходима для мирных переговоров между державами, у которых наибольшие потери. Геббельс».

Кребс, зачитав это заявление, вручил генералу Чуйкову еще два документа: полномочие, выданное ему на право ведения переговоров с русским Верховным командованием, и завещание Гитлера со списком нового имперского правительства и верховного командования вооруженных сил Германии.

В завещании фюрера, в частности, сообщалось:

«Своим душеприказчиком я назначаю своего самого преданного товарища по партии Мартина Бормана. Он имеет право принимать любые решения.

Перед своей смертью я исключаю из партии бывшего рейхсмаршала Геринга и лишаю его всех прав, которые были ему даны указом от 29 апреля 1941 года и в моей речи в рейхстаге 1 сентября 1939 года. На его место я назначаю адмирала Деница президентом рейха и главнокомандующим вооруженными силами.

Перед своей смертью я исключаю из партии и лишаю прав бывшего рейхсфюрера СС и министра внутренних дел Генриха Гиммлера. На его место я назначаю гауляйтера Карла Хенке рейхсфюрером СС и начальником германской полиции и гауляйтера Пауля Гислера министром внутренних дел.

Помимо того, что Геринг и Гиммлер были неверны мне, они покрыли несмываемым позором нашу страну и нацию тем, что секретно и против моего желания вели переговоры с противником и пытались захватить власть в государстве.

Чтобы Германия имела правительство, состоящее из честных людей, которые будут продолжать войну всеми средствами, я, как лидер нации, назначаю членами правительства следующих лиц…»360

Далее шел перечень состава правительства: президент Дениц, канцлер Геббельс, министр партии Борман, министр иностранных дел Зейс-Инкварт, министр внутренних дел гауляйтер Гислер, военный министр Дениц, командующий сухопутными войсками Шернер, командующий военно‑морским флотом Грей. Однако после гибели Гитлера власть среди нацистского руководства была неустойчивой, и на нее претендовали Геринг и Гиммлер, находившиеся вне Берлина и не знавшие как о завещании Гитлера, так и о том, что происходит в столице Германии, осажденной советскими войсками. Кребс знал об этих настроениях и настаивал перед советским командованием, чтобы вопрос о капитуляции немецко-фашистской армии решало новое правительство во главе с Деницем, с которым у немецкого руководства, находившегося в полуразрушенной рейхсканцелярии, не было связи. При этом начальник генерального штаба генерал Кребс особо подчеркивал, что правительство во главе с Геббельсом желает принять условия капитуляции от Советского Союза, так как, в противовес позиции Англии и США, Сталин совершенно определенно заявил, что он «против уничтожения Германии» и против ее раздела361. В то время действительно были известны жесткие высказывания премьер‑министра Англии У. Черчилля и ряда членов правительства США о полном разделе Германии, по типу того, какой ей был учинен после окончания тридцатилетней войны в Европе. А в Берлине ценилось твердое убеждение Сталина, что, несмотря на все жертвы, которое понесли народы Советского Союза и стран Европы от гитлеровского режима, великая истории Германии достойна того, чтобы это государство оставалось целым и неделимым. Нет вины Советского Союза в том, что Германия после окончания войны