Читаем вместе с Толстым. Пушкин. Платон. Гоголь. Тютчев. Ла-Боэти. Монтень. Владимир Соловьев. Достоевский - Виталий Борисович Ремизов

дня, у каждой недели своя тема и свои проблемы. Дни и недели Толстой заполнил мыслями мудрых людей, живших в разные эпохи и в разных странах, своими собственными раздумьями, а для недельного чтения отобрал художественные и публицистические тексты. Одни из них представлял собой сочинение рано умершего друга Монтеня поэта и философа Ла-Боэти «Рассуждение о добровольном рабстве»[183].

В «Круг чтения» и в свои другие книги по афористике Толстой включил несколько мыслей Монтеня.

Из книги «Круг чтения» (1904–1908)

19 февраля

«Самые выдающиеся дарования губятся праздностью. Монтэнь» (41, 117).

13 марта

«Самым лучшим доказательством мудрости является непрерывно хорошее расположение духа. Монтэнь» (41, 165).

ИЗ НЕДЕЛЬНОГО ЧТЕНИЯ

Фрагмент из очерка Л. Н. Толстого «ПАСКАЛЬ»

7 июля

«Он прочел Эпиктета, Декарта и опыты Монтэня. Книга Монтэня особенно поразила его, — она возмутила его своим скептицизмом и равнодушием к религии. Паскаль всегда был религиозен и по-детски верил тому католическому учению, в котором был воспитан. Книга Монтэня, вызвав в нем сомнения, заставила его задуматься над вопросами веры, в особенности же о том, насколько необходима вера для разумной жизни человека, и он стал еще строже к себе в исполнении религиозных обязанностей и, кроме философских сочинений, стал читать книги религиозного содержания» (41, 478–479).

1 октября

Надо много учиться, чтобы сознать, что знаешь мало. Монтэнь.

29 октября

«Я всегда удивляюсь тому, как могут короли так легко верить тому, что в них всё, и народ — верить про себя, что он ничто. Монтэнь» (42, 182).

25 марта

«Духовенству необходимо удерживать народ в его невежестве, без этого Евангелие так просто, что всякий сказал бы духовным пастырям: „Мы всё это и без вас хорошо знаем“. Монтень» (42, 430).

18 мая

«Мысль о чудесах происходит от нашей гордости, заставляющей нас думать, что мы такие важные существа, что ради нас высшее существо должно нарушить весь порядок мира. Монтень» (42, 437).

Из книги «На каждый день» (1907–1910)

11 апреля

«Самые выдающиеся дарования губятся праздностью»

В книге «Путь жизни» (1910) Толстой поместил «Мысль о чудесах…» из «Монтэнь» (43, 202).

30 августа

«Смерть есть начало другой жизни. Монтень» (44, 128).

«Круга чтения» (18 мая) — 45, 281.

В последние годы жизни Толстой неоднократно обращался к чтению «Опытов» Монтеня. Произведения французского мыслителя интересовали его с разных сторон, и это не могло не найти отражения в характере пометок, сделанных им на страницах «Essais» (Париже, 1876; см. сноску выше). Все четыре тома содержат многочисленные пометки Толстого. Думается, большая часть из них была сделана с ноября 1906 г. по февраль 1907 г.

Из «Яснополянских записок» Д. П. Маковицкого

Книга вторая

14 ноября 1906

«Л. Н.: Пустяки! „Люблю крестьян, потому что они не настолько учены, чтобы рассуждать превратно“, — Л. Н. не мог вспомнить хорошо эту цитату и потому встал с кушетки, пошел в кабинет и, вернувшись, сказал ее точно, и что она Монтеня и находится в „Круге чтения“»[184].

Мысль о крестьянах и учености была близка Толстому, он часто обращался к ней, прозвучала она и в его письме к Марье Аркадьевне Беневской-Моисеенко, написанном 17 января 1908 г. (см. 78, 26–27).

Однако сама мысль принадлежала не Монтеню, а Монтескье. Издатели 90-томника обнаружили эту ошибку и внесли изменение в первый том «Круга чтения» (см. 27 мая — 42, 352: «Я люблю мужиков: они недостаточно учены, чтобы рассуждать превратно. Монтескье»).

Д. П. Маковицкий, врач и друг Льва Толстого

15 ноября 1906

«Л. Н. говорил про энциклопедистов: интересно было бы прочесть у них про foi, Dieu (вера, Бог. — франц. — В.Р.) Потом просил достать ему из библиотеки Montaigne „Essais“ и положить на место „Эмиля“ Руссо. Пошел к себе, через полчаса вернулся и стал читать вслух Софье Андреевне (другие ушли спать) Монтеня».

Л. Н.: Монтень рассуждает о древних писателях, умный.

Николай Леонидович сказал, что он не мог читать Рабле — труден, груб.

Л. Н.: «Рабле — скука»[185].

16 ноября 1906

«Софья Андреевна говорила, как у нее после болезни мысли переменились. Раньше упражнялась в музыке и другом, а теперь — готовится к смерти. Л. Н. сказал:

— Это и хорошо. Монтень говорит: „Вся философия состоит в том — готовиться к смерти“»[186].

Л. Н. Толстой

17 ноября 1906

«Л. Н.: Лао-тзе удивительный. — И прочел из „Мыслей мудрых людей“ на 13 ноября: „Оставьте вашу святость и ваше благоразумие, и народ будет в сто раз счастливее. Оставьте ваше добродушие и вашу справедливость, и народ вернется к прежней любви между детьми и родителями. Оставьте ваше хитроумие и ваши расчеты, и не будет больше воров и разбойников. Достигнуть этих трех вещей нельзя одной внешностью. Для этого нужно быть более простым, свободным от страстей и менее рассуждающим“.

Потом Л. Н. сказал:

— Монтень пишет: этот мешок полон всем тем, что забирает память, а для ума не остается места.

Л. Н. (о Монтене): Какой у него французский язык!»[187]

17 ноября 1906

«Л. Н. (про Монтеня): Саломон[188] его, очевидно, не знает, не отвечал, когда я говорил про него. „Вредное“ книгопечатание: старые книги никто не читает, все — новые. А еще вреднее истории литератур. Кто про писателей в них читал, тот не считает нужным узнать самих писателей. Спросишь: „Знаешь ли автора?“ — „А, знаю“ (а читал только в истории литературы). Знать о нем, об известном авторе, как о человеке — знать, что́ ненужно. Нужно что-то почерпнуть у него, знать его душу.

Еще Л. Н. говорил про Монтеня, как его отец взял ему учителя латинского языка немца, не знающего по-французски:

— Монтень цитирует Лаэрция, Сенеку, вообще латинских авторов. В старину знали немногих, но хороших авторов. Теперь читают многих. Я думаю, что потому столько Ohnet’ов и им подобных пустых писателей развелось, что женщины стали читающей публикой, а они неразборчивы.

На днях Л. Н. сожалел о том, что философы сто лет тому назад говорили истины, на которые теперь никто не обращает внимания, все осталось как если бы их не было. И что он находит у них те же истины — до которых сам он с трудом добрался»[189].

2 декабря 1906

«Л. Н. (Булыгину): Вы читаете Кропоткина, я — Монтеня, — и