Атаман Платов. К 270-летию со дня рождения (1753–2023) - Михаил Павлович Астапенко

Лейпцига, Линденау, а генерал Блюхер – наступать на Лейпциг с севера, со стороны Шкойдица. Для выполнения своего плана Шварценберг получил лишь 35 тысяч австрийцев из 2-го корпуса генерала Мерфельда под общим командованием наследного принца Фридриха Гессен-Гомбургского.

Четвертый австрийский корпус Клейнау, русские войска генерала Витгенштейна и прусский корпус фельдмаршала Клейста под общим командованием российского генерала Барклая де Толли должны были осуществить лобовую атаку французов с юго-востока. Рядом с корпусом Клейнау занимал позиции казачий корпус атамана Платова.

День четвертого октября выдался пасмурным. Ещё до рассвета русско-прусская армия генерала Барклая де Толли начала выдвижение и около восьми часов утра открыла артиллерийский огонь по врагу. Авангардные колонны союзников начали наступление на позиции французских войск. Русско-прусские войска под командованием фельдмаршала Клейста в половине десятого захватили деревню Марклейберг, обороняемую маршалами Ожеро и Понятовским (получил жезл маршала Франции из рук Наполеона в первый день Лейпцигской битвы): четырежды они были выбиты оттуда и четырежды вновь брали деревню штурмом.

Находившаяся восточнее деревня Вахау, где стояли войска под командованием самого Наполеона, также была взята русскими войсками, в составе которых были и казаки. Однако из-за потерь от обстрела французской артиллерии к полудню Вахау была вновь оставлена. Несколько батальонов закрепились в лесу на границе с деревней. Весь фронт союзников был так ослаблен битвой, что лишь с трудом мог защищать исходные позиции. Операция австрийских войск против Конневитца также не принесла успеха, и после полудня главнокомандующий Шварценберг направил австрийский корпус на помощь генералу Барклаю де Толли.

Платов заметил, как густые массы французской кавалерии начали опасную атаку на стоявший рядом корпус Клейнау, грозившую ему разгромом, и приказал казакам немедленно контратаковать. Лавина казачьей конницы тут же вымахала на равнину, схлестнувшись с французами. В кровопролитной схватке противник был остановлен, смят и, совместными усилиями с конницей Клейнау, оттеснен к своим батареям.

Наполеон решил перейти в контрнаступление. Для прорыва центра союзников он направил 1-й кавалерийский корпус, которым из-за ранения Латур-Мобура, командовал генерал Думмерк, дивизию Бордесуля и всю гвардейскую кавалерию – всего до десяти тысяч всадников при 60 орудиях[1109].

Около трех часов дня вся эта, казавшаяся неудержимой, масса французской кавалерии под общим командованием маршала Мюрата начала атаку на центральный фронт союзников у деревни Вахау.

Тяжко стонет земля…

Запестрели поля

Атакующих латников тучей,

Что летят напролом…

Все сметая кругом

Их порыв неудержно могучий[1110].

Вот как описывается эта знаменитая атака в «Истории лейб-гвардии казачьего полка»: «Бешено мчатся кони, земля дрожит под тысячами копыт… Французские латники овладевают нашей 26-ти орудийной батареей… батальон находящегося поблизости Кременчугского полка рассеян; прислуга изрублена, замолчали пушки… Французы несутся дальше, окончательно прорывают наш второй пехотный корпус и всесокрушающим потоком охватывают успевшие свернуться в каре батальоны нашей 3-й дивизии и прусской бригады Клюкса.

Третья бригада дивизии Бордесуля… под командою Бессьера младшего… нацеливается прямо на выход из деревни Гюльденгоссы… с налета опрокидывают нашу кавалерию, которая рассеивается по луговой низине… В этот момент венценосные вожди (русский, австрийский императоры и прусский король. – М. А.) подвергаются личной опасности; все осознают серьезность положения. Все, что находится под рукою, – это три эскадрона лейб-казаков… Оценивая важность минуты, Александр I подозвал к себе стоявшего в свите командира лейб-казаков графа Орлова-Денисова и послал его за тяжелою кавалерией… а генералу Сухозанету… повелел выдвинуть резервную артиллерию»[1111].

А атакующие французы, заметив на холме блестящую и многочисленную группу всадников, прибавили ходу. В этот критический момент, оставшийся вместо Орлова-Денисова за командира полковник Иван Ефремов, по приказу императора начал контратаку силами своих лейб-гвардейцев». Как вспоминал потом этот момент один из участников битвы поручик Емельян Коньков[1112]: «Полковник Ефремов перекрестился и, обращаясь к казакам, крикнул: “Братцы, умремте, а дальше не допустим. Полк, за мной!”[1113]

Словно вихрь в их полки

Ворвались казаки,

Мощной грудью царя защищая

И схватились с врагом,

Не считаясь числом,

Колебанья и страха не зная[1114].

Началась знаменитая, вошедшая во все исследования по Лейпцигскому сражению, атака лейб-гвардии казачьего полка. «Вихрем налетели лейб-казаки на передовые группы французских кирасир, тяжело скакавших уже к возвышенности, на лошадях, утомленных продолжительною скачкою по болотистому грунту… и, – словно вихрем сдунуло латников, – мгновенно опрокинули их казаки к пруду, затем в пруд и овладели узкою плотиною», – записано в истории этого полка[1115].

Перебравшись по плотине на противоположный берег пруда, лейб-казаки продолжили атаку, но тут их контратаковал кирасирский полк. Но на помощь своим лейб-гвардейцем подоспел командир полка граф Орлов-Денисов. Одновременно неприятеля атаковали подоспевшие сюда прусские драгуны и уланы. Французы дрогнули, остановились и, после короткого боя, повернули назад. «Вот тут и пригодились нам наши родные пики, которые не раз выручали нас в боях, – вспоминал участник этого боя лейб-гвардейский поручик Коньков. – Мы их так кололи, что за одним другой подыхал… Собьешь это с какого-нибудь француза каску, испужается он, да и спрячет голову за гриву… а зад выставит… вот так ткнешь его пикой, так дончиха-то и проедет сквозь тело по самые плечи. Много мы тогда таким манером пик переломали. Гнали мы латников долго до самой их пехоты, пока по нас не ударили картечью. Тут уж мы скомандовали себе – направо кругом и пустились назад. Никто нас не преследовал. Выбрались мы из под картечного огня и пошли шагом. …Мы возвращались буквально растерзанные: кто без кивера, кто в разорванном мундире и с окровавленными лицами… Ефремов ехал без кивера, который у него был сбит в бою, но на лице у каждого можно было прочесть, что честно исполнил свой долг присяги»[1116].

Когда лейб-казаки подсчитали свои потери, то оказалось, что славную смерть в бою нашли: «храбрый и любимый товарищ полковник Чеботарев» и еще 18 казаков, было ранено 34 человека, в том числе поручики Орлов 2-й, Безкровный и корнет Николаев[1117].

Участники этой удачной, ставшей известной и в русской и в иностранных армиях, контратаки получили потом различные награды, а полковника Ивана Ефремова (потом он станет генерал-лейтенантом), император Александр I прямо на поле боя лично наградил орденом Святого Георгия 3-й степени, сняв этот орден со своего мундира[1118].

Граф Орлов-Денисов получил орден Святого Владимира 2-й степени и австрийский орден Марии-Терезии, полковник Иван Протопопов – орден Святого Георгия 4-й степени и прусский орден «За достоинства», упоминаемый нами поручик Емельян Коньков – орден Святой Анны 2-й степени; были награждены и многие другие