Книга 2. Война и мир Сталина, 1939–1953. Часть 1. «Наше дело правое», 1939–1945 - Андрей Константинович Сорокин

20 мая 1943

[РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1629. Л. 57]

События на фронтах на некоторое время отвлекут внимание союзников от польского вопроса. Союзники после двух лет боев в Северной Африке, проведения там операции «Факел» наконец достигли решающих успехов. Сталин в предшествующий период не раз поторапливал англо-американских союзников в их военных усилиях на этом театре, и вот 8 мая он направит Черчиллю и Рузвельту одинаковые по содержанию поздравления «с блестящей победой, приведшей к освобождению Бизерты и Туниса от гитлеровской тирании»[1453].

18 мая Рузвельт проинформирует Сталина об американских оценках внушительных потерь стран «оси» за период с декабря 1940-го по май 1943-го[1454], но Сталин решит не реагировать на это сообщение. Тогда же в мае Рузвельт проинформирует Сталина о подготовке немецкого наступления летом 1943-го и через своего спецпредставителя Дж. Дэвиса, которого Сталин примет в Кремле, предложит советскому лидеру личную встречу.

Сталин к тому времени уже знал о подготовке Гитлером операции «Цитадель», и, выразив согласие с идеей встречи, он сообщит союзнику об ожиданиях «начала нового крупного наступления гитлеровцев» и обусловит сроки организации встречи развитием ситуации на советско-германском фронте[1455].

* * *

12–25 мая 1943-го состоится Вашингтонская конференция англо-американских союзников, проведенная в Вашингтоне под кодовым названием «Трайдент». 4 июня Рузвельт пространным посланием известит Сталина о содержании выработанной там «основной стратегии». Союзники решат, что развитие успеха в Средиземноморье в текущем году является наиболее целесообразной стратегией, которая должна «вывести Италию из войны в ближайший возможный момент времени», как подчеркнет Рузвельт. Ни один из пяти разделов стратегии не содержал даже упоминания о самом главном для советского лидера вопросе — об открытии второго фронта в Западной Европе. Лишь в заключительной части своего письма Рузвельт сообщит о «теперешних планах» сосредоточить весной 1944-го на Британских островах «достаточно большое количество людей и материалов, для того чтобы позволить предпринять всеобъемлющее вторжение на континент в это время»[1456]. Сталин отреагирует двумя жесткими по тональности письмами от 11 и 24 июня в адрес обоих руководителей союзных держав. Эти решения, сообщит 11 июня 1943 г. Сталин Рузвельту и Черчиллю, создают «исключительные трудности для Советского Союза, уже два года ведущего войну с главными силами Германии и ее сателлитов с крайним напряжением всех своих сил… не только за свою страну, но и за своих союзников»[1457].

Письмо в адрес Черчилля будет насыщено подробной контраргументацией против тех доводов, которые привел Черчилль в обоснование принятого в Вашингтоне решения. «Нечего и говорить, — резюмирует Сталин, — что Советское Правительство не может примириться с подобным игнорированием коренных интересов Советского Союза в войне против общего врага. Вы пишете мне, что Вы полностью понимаете мое разочарование. Должен Вам заявить, что дело идет здесь не просто о разочаровании Советского Правительства, а о сохранении доверия к союзникам… Нельзя забывать того, что речь идет о сохранении миллионов жизней в оккупированных районах Западной Европы и России и о сокращении колоссальных жертв советских армий, в сравнении с которыми жертвы англо-американских войск составляют небольшую величину»[1458]. Черчилль в телеграмме британскому послу в Москве А. Керру назовет послание Сталина оскорбительным. «Я лично думаю, — напишет он, — что это, вероятно, конец переписки Черчилль — Сталин, из которой я так надеялся создать личные отношения между нашими странами»[1459]. Кризис в отношениях союзников сопровождался отозванием популярных на Западе послов — М. М. Литвинова из Вашингтона и И. М. Майского из Лондона — и заменой их представителями новой генерации советских дипломатических работников. Так на небосклоне советской дипломатии взойдет звезда А. А. Громыко, назначенного для начала временным поверенным в делах СССР в США.

Личное послание И. В. Сталина Ф. Рузвельту с критикой позиции союзников в отношении открытия второго фронта в Европе

11 июня 1943

[РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 365. Л. 131–132. Правка — автограф И. В. Сталина]

Реализуя договоренности, достигнутые в Вашингтоне, англо-американские союзники 9 июля проведут успешную десантную операцию в Сицилии, о начале которой Черчилль, именовавший ее кодовым названием «Эскимос», уведомит Сталина в письмах от 8 и 10 июля. Лидер фашистского режима Муссолини королем Италии был отправлен в отставку, и союзники начнут консультации с новым итальянским правительством об условиях капитуляции. 19 августа Рузвельт и Черчилль проинформируют Сталина о выдвинутых ими новых условиях капитуляции, отличных от тех, о которых советская сторона была проинформирована ранее. Начало переговоров с итальянским правительством означало фактически признание его легальности, и сделано это было без предварительного согласования со Сталиным. Именно эта причина, вероятно, и вызовет резкий ответ Сталина, написанный Молотовым и не имеющий следов редактуры советского лидера. Кроме того, по техническим причинам послание двух лидеров содержало пропуски. Небрежность в переписке на столь высоком уровне не могла быть оставлена без внимания. «…Я получил Ваше послание с большими пропусками и без заключительных абзацев… Мне непонятно, — гласило советское послание, — как могла случиться задержка при передаче информации по столь важному делу». Сталин потребует создать «военно-политическую комиссию из представителей трех стран — США, Великобритании и СССР — для рассмотрения вопросов о переговорах с различными правительствами, отпадающими от Германии». «До сих пор дело обстояло так, что США и Англия сговариваются, а СССР получал информацию о результатах сговора двух держав в качестве третьего пассивного наблюдающего. Должен Вам сказать, — подчеркнет Сталин, — что терпеть дальше такое положение невозможно… Жду получения полного текста Вашего послания о переговорах с Италией»[1460].

Получив вскоре полный текст послания, Сталин решит снизить градус накала в отношениях с союзниками, сдаст назад и одобрит представленный план капитуляции Италии. При этом он подтвердит «необходимость участия советского представителя в деле принятия решения в ходе переговоров» и вновь подчеркнет «вполне назревший» характер создания военно-политической комиссии из представителей трех стран, о чем он уже писал союзникам 23 августа. В этом письме, отправленном Черчиллю и Рузвельту 24 августа, Сталин согласится с мнением о целесообразности встречи представителей союзных государств. Этой встрече, подчеркнет Сталин, «следовало бы придать не узко исследовательский характер, а практически-подготовительный характер для того, чтобы после этого совещания наши правительства могли принять определенные решения…»[1461] Так состоятся договоренности о проведении Московской конференции министров иностранных дел союзных государств.

Андрей Андреевич Громыко

1943

[АВП РФ]

Между тем прирастал состав клуба претендентов на участие в послевоенном мироустройстве. 3 июня в