Новые приключения Царя Обезьян - Дун Юэ

Башню Цветочных Дождей и принесите вина, – приказал владыка Сян служанкам. – Прежде всего следует утешить нашу госпожу, а к тому же и отпраздновать победу над чудищем, которое чуть было не ввело меня в заблуждение.

– Слушаемся! – в один голос воскликнули служанки, стоя у подножия павильона.

Тем временем две девицы принялись растирать Сунь Укуну грудь и спину. Они поднесли ему чай с водой и стали донимать расспросами:

– Вы очень испугались, госпожа? Сердце, наверное, по сю пору колотится.

– О да, – отвечал Сунь Укун.

– Госпожа себе ничего не повредила? – не отставали служанки.

– Повредить не повредила, но чувствую стеснение в груди, – сказал Сунь Укун.

– Стеснение в груди? Это не страшно! – откликнулся владыка Сян. – Посиди, успокойся, и все пройдет.

Тут две служанки опустились на колени перед Сян Юем и Сунь Укуном и сказали:

– Великий владыка, госпожа! Пожалуйте на пир!

«Нет уж, не стану я им безгласно повиноваться», – подумал Сунь Укун и притворился, будто в него вселился злой дух. Воззрившись на владыку Сяна, он завопил:

– Отдай мою голову!

– Красавица! Красавица! – забормотал перепуганный владыка Сян. – Что с тобой?

Сунь Укун, ничего не отвечая, закатил глаза к небу так, что зрачков стало не видно.

– Нет сомнения, это душа Сунь Укуна, не рассеявшись до конца, забралась в тело Красавицы Юй! – воскликнул Сян Юй. – Пошлите скорее за Даосом в Желтых Одеждах. Пусть он изгонит из нее злого духа, и она сразу поправится.

Вскоре появился Даос в Желтых Одеждах, и две служанки провели его в павильон. В руке он держал колокольчик и, то и дело сплевывая заговоренную воду, читал заклинание:

«Во времена Трех Царей правил Желтый Император Сюаньюань и Божественный Господин Великий Шунь. Великий Шунь был из рода Юй, а Сюаньюань – из рода Гунсунь. Сунь и Юй, Юй и Сунь поначалу сочетались браком, а нынче разорвали семейные узы. Как примирить их? Я припадаю к твоим стопам, о могущественный дух почтенного монаха и великого учителя Суня! Без промедления взвейся ввысь и снова учини переполох в Небесном Дворце. Оставь в покое Красавицу Юй и поищи Танского монаха. Спеши же выполнить мой приказ! Иначе сей даосский наставник окажется бессилен и придется звать буддийского монаха».

– Эй, даос! – крикнул Сунь Укун. – Ты знаешь, кто я такой?

Даос упал на колени и проговорил:

– Ты – Красавица Юй, да будет тебе дарована тысяча лет жизни!

– Даос! Даос! – заорал во все горло Сунь Укун. – Ты не прогонишь меня! Я Великий Мудрец, Равный Небу! Я должен соблюсти брачный договор и потому завладел ее телом. Сегодня благоприятный день. Красавица Юй должна стать моей женой. А тебе почему бы не заделаться у меня сватом? В этом есть для тебя корысть – получишь вознаграждение, причитающееся свату. – И он понес еще что-то несуразное.

У даоса разом отнялись руки и ноги. В страхе размахивая перед собой мечом, он с трудом раза два выплюнул святую воду и еле слышно прочитал:

– Поторопись исполнить приказ Высочайшего Владыки Лао-цзы…

Но заклинание даоса не оказало никакого действия на злого духа, вселившегося в Красавицу Юй.

В конце концов Сунь Укуну стало жаль даоса, и зрачки его глаз вернулись на прежнее место.

– Великий владыка, дорогой супруг… где вы? – пролепетал он голосом Красавицы Юй.

Владыка Сян несказанно обрадовался. Он тут же приказал выдать даосу сотню золотых и отослал его обратно в храм. Потом помог Сунь Укуну подняться и проговорил:

– Отчего ты повергаешь нас в столь великое смятение?

– Ах, я сама не знаю, что со мной, – ответил Сунь Укун. – Я помню только, как мерзкая обезьяна вновь подбежала к моему ложу и у меня сразу помутилось в голове. А потом, когда даос стал опрыскивать меня заговоренной водой, обезьяна вдруг выскочила из меня и помчалась куда-то на Юго-Восток, но теперь сознание мое прояснилось – пойдемте и выпьем немного вина.

Владыка Сян взял Сунь Укуна за руку, и, покинув павильон, они прошли в Башню Цветочных Дождей. Там ярко горели фениксовые фонари, от благовонных свечей поднимались пляшущие языки пламени, и служанки, выстроившись рядами, приветствовали повелителя с супругой низким поклоном.

Выпив несколько чарок вина, Сунь Укун поднялся и сказал:

– Великий владыка, меня одолевает сон.

– Эй, девица Пинсян! Зажги свечи! – тотчас распорядился Сян Юй. Держась за руки, супруги вошли в спальню, выпили по чашке чаю и сели на ложе. Сунь Укун подумал: «Если я сейчас вздумаю убежать, то ничего не узнаю про Цинь Шихуана. А если лягу с ним в постель и он примется куролесить, неужто мне под него подлаживаться придется? Нет уж, лучше убраться отсюда подобру-поздорову». И он сказал Сян Юю:

– Великий владыка, я давно хотела признаться вам в одном своем тайном желании, но происшествия, то и дело случавшиеся во дворце, всякий раз мешали мне поведать о нем. С той поры как вы сделали меня своей супругой, я мечтала родить вам детей, чтоб они стали вашими преемниками. Могла ли я подумать, что за все эти годы моим мечтам не суждено будет сбыться? Вы же, Великий владыка, дарите любовью только меня и не хотите подыскать себе наложницу. Однако на ваши виски уже лег снег, и силы в теле убывают. Ваша раба, хоть и скудна разумом, все же встревожена мыслью, что до конца своих дней вы останетесь одиноким и после смерти ваш дух будет лишен заботы наследников. Между тем девица Пинсян необычайно хороша собой и изящна, ее глаза с поволокой пленяют сердца мужчин. Я несколько раз беседовала с ней, желая получше ее узнать, и поняла, что она умна и отменно воспитана. Отчего бы вам не призвать ее к себе сегодня ночью?

Владыка Сян изменился в лице.

– О прекрасная! – ответил он. – Сдается мне, что волнения, пережитые тобой сегодня, все перевернули у тебя в душе. Иначе как могла бы супруга, столь ревнивая, как ты, произносить речи, в которых нет и следа ревности?

– Великий владыка, – проговорил с улыбкой Сунь Укун. – Если прежде я никому не хотела уступать вас, то единственно ради вашей же пользы. Теперь я желаю уйти ради ваших сыновей и внуков. В сердце же моем ничто не перевернулось, и я живу надеждой, что в будущем ваше сердце не станет поддаваться страстям.

– Красавица, – возразил Сян Юй, – даже если ты попросишь меня десять тысяч раз, я не смогу взять в жены Пинсян. Неужели ты забыла, как пять лет тому назад в дни новогодних гуляний мы поклялись быть вместе и в жизни, и в смерти? Ты просто