Зекамерон - Максим Знак

В дверь постучали дважды:

– В баню идем?

– Идем, идем! – хором закричала хата.

– Воды горячей нет. Идем?

– Да… – тихо матерясь, ответили.

Он еще подумал – ну и что, что нет горячей воды? После парилки в холодную даже лучше! Но его сокамерников как подменили – ходили хмурые. Он пристал к одному. Спросил, чего он так по поводу воды расстроился. Тот отмахнулся и сказал, что хотел постираться… Чудак!

Он выбежал из камеры последним – чуть не забыл тазик.

– Это что такое? Оставить!

– Мне стирать, – сказал он, как учили.

– Оставить, я сказал!

И он оставил тазик, а что было делать? Хорошо, хоть целлофановый веник был надежно запрятан.

Их провели по коридорам, запихнули в кафельную душевую. Там были крючки для одежды и все: ни шкафов, ни тазиков, ни парилки.

– Мужики! А где парилка? – растерянно спросил он, уже начиная понимать, что его развели…

– Нету?

– Парилку захотел… Ты еще горячей воды попроси…

«Баня» в этот день была такая же, как всегда. Только холодная.

43

Уруру

Синтезированный робоголос иногда звучал у него в голове. Он сначала решил, что чудится, затем думал, что сходит с ума, а потом догадался спросить: «А что это за звук?» И ему ответили просто: «А это – уруру». И объяснили, что это значит. Оказывается, пневмопочту – это когда по трубам осуществляется коммуникация – придумали не писатели-фантасты. Она всегда здесь, оказывается, была. И почти так же, как по телефону, можно было разговаривать через канализацию, вызывая абонентов в любой хате с одного стояка. Даже трубки для разговора были – правда, не телефонные, а гофрированные. Голосом поговорить можно было и через стенку (слушать через кругаля), и через батарею (снова в кругаль говорить и слушать), или даже по громкой (если удавалось перекричать радио). Но уруру, конечно, был самым интересным вариантом.

– Уруру! Уруру! Говори-говори!

– Говору-говору!

– Есть курить?

– Не куру!

Пока двое говорят о своем, о важном, по трубам разносится синтезированный робоголос.

Один из старожилов – похоже, в прошлой жизни айтишник – бодро рассказывал, что уруру позволяет проводить даже многоканальные конференции, вот только с шифрованием было не очень.

– Это как? – новичок не врубился то ли в то, почему «не очень», то ли в слово «шифрование».

– А во, смотри!

Легким движением руки экс-айтишник снял с раковины сифон и элегантно поднес его к уху. Потом прикрыл отверстие рукой и пояснил:

– Видишь, я все слышу. Никакой защиты! А еще я тоже могу поговорить.

Затем он отнял руку, немного подумал и заорал в сифон, прерывая неспешную беседу:

– Эй! Ты кто?! Кто говорит?! Как ты туда попал?!

44

Рапорт

Про таких говорят, что в одном месте у них шило. Это, конечно, неправда – при полном обыске на заселении шило непременно бы обнаружили и изъяли. Но он жил припеваючи даже без шила и, похоже, был бессмертный. Он лежал на передней линии, как на линии фронта, прямо напротив глаза, но это его не смущало. По ночам он читал книги, а днем спал. А они на него смотрели и звали к кормушке:

– Вы! Да, вы! Поднимитесь! Почему спите? Фамилия?

– Моя? – Он назвал и добавил заинтересованно: – А ваша?

– Рапорт! – кормушка, лязгнув, захлопнулась. А он вернулся и рассказывал всем о маникюре и о прическе девушки, которая дежурит на продоле. На следующий день была точно такая же история с новой продольной: у него спросили фамилию, он спросил в ответ и, услышав «Рапорт!», не сдержался:

– А вы сестры?

– Что?

– Сестры Рапорты? Я вчера с вашей сестрой познакомился и сейчас слышу, что и у вас такая же фамилия.

Еще одного рапорта за это он не получил, но и имени не узнал.

А третий рапорт, призовой, за который полагалась поездка в карцер, он выиграл и вовсе чудесным образом. И вроде ведь не спал, но по открытой кормушке постучали ключом. Это значило, что надо подбежать и спросить, глядя снизу вверх:

– Да, гражданин начальник?!

Но он в ответ на «тук-тук!» возьми да и крикни на всю хату:

– Кто там?

Потом все же пришлось подойти. И неудивительно, что услышал о себе укоризненное «Такой небритый!».

Уезжал на кичу он в день, когда на продоле дежурила одна из сестер Рапорт. И громко рассказывала историю, как в другой тюрьме один зек вышел, влюбил в себя продольную, ту уволили, и они жили потом вместе долго и счастливо.

45

Многоликий

СИЗО. Это как галактика со своими звездными системами корпусов и их ответвлений. Каждая хата – планета, отдельный мир с уникальной биосферой, собственными законами, обычаями и мемасиками. И со своими именами для тех, кто путешествует между мирами и приходит их проверять. Где-то этого проверуна могли бы назвать «одиозной личностью», но тут за его стать и всякое доколебывание называли по-разному в разных хатах. Иногда людей из хат перемешивали, и они обменивались мемасиками и кличками. Вот только те из имен Многоликого, которые собрались за два месяца в одной небольшой хате: Пузырь, Кабан, Толстый, Слоник, Хомяк, Морда… В глаза его звали, конечно, по-другому – гражданин начальник. В отличие от других граждан начальников он был особенный.

К его дежурствам подготовка была серьезнее, чем генеральная уборка на субботнике. В дополнение к обычным ритуалам (подмести, помыть) к его приходу прятали все с нар (хотя бы на время проверки пихали, куда угобно), делали красиво – в баре, на полке для продуктов. Брили лицо безжалостно, до глубины. И прочее, и прочее. Если воинский устав писали кровью, то правила подготовки к приходу Многоликого были писаны нарухами. Ему всегда было что сказать помимо банального «А ты чего такой небритый?». В позапрошлый раз одна подушка лежала не с той стороны кровати, не по образцу, в прошлый раз в одном из кругалей, выстроившихся в ряд в ожидании проверки, были две чаинки. Что на этот раз?

После доклада взгляд Многоликого скользнул по подбородкам – идеально. По шконкам – чисто, простыней не видно нигде. По бару – стоят аккуратные пакеты («органайзеры»). По кафелю брони – нет ничего сверху. По кружкам – стоят в прихватках от кипятка. Глаза блеснули. Эврика! Нашел!

Апгрейд кружек был ликвидирован, виновные найдены. Кружки сказали ставить под линейку на стол, но главное – с вечера переворачивать «на сон», иначе рапорт. Проверка прошла не зря –