Зекамерон - Максим Знак

46

Мутка чая

Если бы легендарный богач Крез оказался в СИЗО, но без родственников на свободе, какой толк был бы от несметных его богатств? Сидел бы ровно и ел сечку по утрам. Но если бы Крез был человеком со сложной судьбой и без определенного места жительства, у него даже с одеждой впервые не возникло бы проблем – все бы нашлось тут.

Люди, у которых не было ничего, кроме хорошего настроения, называли себя «босые-веселые» и вступали в активную коммуникацию с миром. Выйти на укол и вернуться с восьмью настрелянными сигаретами – пожалуйста! Договориться о двойной или тройной порции – вообще без проблем! Но главное, конечно, для нужд личных – сиги, а для нужд общих – чай. Через батареи, через уруру, по стенам и по оголенным, сплетенным из коней нервам тюрьмы отбивался SOS: «Мужики! Сидим голые, босые-веселые! Дайте хоть мутку чая!» Обращаясь за гуманитарной помощью, не частили: обрабатывали хаты по одной. И мужики не подводили, собирали ссобойку. Мутка чая – это как трубка мира: два корабля заварки, запаянные в целлофан. Мутка должна была прийти обязательно – по воздуху или по мокрой. А с ней в спайке могли быть любые другие дары: три сигареты, пара кусочков сала или колбасы или даже корабль кофе. Когда приходила гуманитарка, племя садилось пить чай. Мутка со всеми ритуалами заваривалась в кругале, а кругаль пускался по кругу. А потом снова отправлялась малява – начиналась охота на следующую мутку.

Мужики сидели голые, босые-веселые, хаты передавали мутки, хоть и чертыхались – ну что за голодранцы! Некоторые на второй-третий раз даже отказывали, мол, хватит, сколько можно.

И вряд ли кто догадывался, что в кешерах у некоторых голых-босых лежали упаковки валюты, подготовленной на лагерь: блоки сигарет, чай, сахар… Это был НЗ – стратегический запас на будущее.

47

Крепаните

Человечество уже две тысячи лет ждет второго пришествия, а они в каждое дежурство Малого ждали проверки. Утро добрым не бывало. Что доброго в хате в воскресенье в шесть утра, когда дел у тебя давно никаких нет, но все равно хочется, чтобы выходные отличались от будней? Народ хмуро вставал, одевался, застилал кровати и расползался по нарам «почитать» еще немножко. И тут раскрывалась кормушка и раздавалось требовательное «тук-тук!». Дежурному деловым тоном сообщали:

– Так… Пацаны… Надо полтора часа покрепить. Возможно, придет проверка. Покрепите, пацаны, немного.

Дежурный доносил логичную, в общем-то, просьбу, а пацаны со вздохом слезали с пальм, садились на трамвайку и крепили. Вообще крепить – это когда ночью не спишь, а крепишь, потому что нар на всех не хватает в хате. Но с легкой подачи малого-продольного крепить надо было в его дежурство, причем днем, причем всем. Открепив оговоренные полтора часа, мужики хмуро расползались по пальмам, но вскоре из кормушки опять доносилось назойливое «тук-тук».

– Мужики, такая ситуация. Проверка должна вот-вот быть. Крепить еще немножко. Час-два, не больше.

Мужики ворчали, но в итоге соглашались еще немножко посидеть в тюрьме. Просьба как бы была вежливая, но при ее невыполнении писались рапорты (предупреждали-то по-хорошему), поэтому проверку опять ждали до оговоренного времени, но зря. Время приходило, а проверка – нет.

– Ребята! Не, не пришли пока. Но крепаните еще немного! Поймите, это же не моя прихоть! Мы же не хотим проблем ни для меня, ни для вас?

Для него проблем хотели уже все, но для себя – нет. И поэтому молчали, немного сидели в тюрьме и ждали, пока придет проверка.

В его смену проверка так ни разу и не приходила, зато приходила другая смена, у которой были свои правила.

48

Коронавирус

Если есть клаустрофобы, то должны быть и клаустрофилы. Многие в упор не хотели гулять – ни под каким предлогом. Причины называли разные: нет одежды, гулять – только раздражать себя мнимой свободой, холодно, мокро, жарко, скучно, передача по телику, болезнь. Работали только болезнь и только при наличии медицинского освобождения. При этом с больными кто-то один оставался – стакан воды подать или проследить, чтобы по кешерам не лазил. Самый убежденный домосед в их хате пристраивался к больным, как рыбка-лоцман к акуле. Но вот пришла беда откуда не ждали – все выздоровели, больных с освобождениями в хате не осталось. Сначала он хотел выиграть на референдуме: если бы большинство решило не гулять, то камера сидела бы дома. Но не прокатило: несмотря на его красочное описание поджидающих снаружи опасностей и домашних ништяков, хата была готова рискнуть. Итак, на следующий день, осознавая невыносимость второй прогулки, он пошел ва-банк:

– Мужики! Я потерял нюх. У меня это… Коронавирус!

Заявка была серьезная. Тестов бы никто не делал, просто бросили бы хату на карантин на две недели. И никаких прогулок и адвокатов. Надо было что-то предпринимать.

– А вкусы чувствуешь? – спросили у него.

Он телик смотрел и не задумываясь ответил, что нет.

– Ничего себе! – ласково сказали мужики.

– А вот попробуй, не чувствуешь? – ему дали луковицу.

– Ничего не чувствую! – сказал он, вгрызаясь в лук, а из глаз уже текли слезы.

Игра понравилась. Не чувствующий вкусов и запахов больной в экспериментальных целях употребил: два лимона, чеснок, приправу с острым перцем, опять лук. Держался молодцом!

А на улицу все равно пошли. Один из уважаемых членов коллектива вежливо попросил его и настоятельно ему посоветовал ничего не говорить врачу, если форма легкая или если он валяет дурака. Было обидно.

49

Фантазии

Из рассказов о прошлом можно было бы собрать приключенческие романы, из рассказов о будущем – фантастические повести. Но больше всего им нравилось рассуждать о том, что могло бы произойти здесь и сейчас, будь они немного поудачливее.

Рассуждали, к примеру, а что стоит корпусному заказать для них пиццу? Потом перешли к более реальному.

– Да ладно пицца! Пусть бы иногда по два раза в неделю в баню водили. Чего стоит?

– Вот вообще не понятно, как такие грязные мы тут можем исправляться.

– Зек должен страдать!

– Мы пока не зеки!

– Тем более.

– Вот бы на Новый год в баню лишний разочек…

– Да с девчонками из женского корпуса…

– Ты этих девчонок видел? Бойся своих желаний! Будешь из душа рваться наружу – не выпустят.

– Да там и красотки есть!

– Есть. Все равно будешь рваться наружу, поверь ты мне.

– Ой не хочешь ты попасть с