Мифы о смерти. От островов блаженных и знаков-предвестников до дьявольских рыцарей и дара бессмертия - Клод Лекутё

Ансельм Схоластик предлагает нам такую историю XII века:

Однажды на Пасху монах из Реймса увидел, как Иисус сошел с креста и позвал монаха следовать за ним, если верит он в Воскресение. Монах послушался и погрузился в бездны ада. Очень ярко описан страх, охвативший чертей при появлении Иисуса: они бросились в разные стороны, рыча, как львицы, у которых отняли детенышей. Ангелы же ликовали и приветствовали освобожденные из ада души. Христос велел монаху вернуться в его обитель и дал ему в проводники черного демона, что довольно необычно. На обратном пути черти окружили монаха, они скрежетали зубами и пытались схватить его раскаленными клещами в отместку за освобождение душ. Когда они вернулись в монастырь, демон спросил его, зачем Иисус сошел в ад за грешными душами. «По просьбе епископов, аббатов, монахов и монахинь, которые в течение года служат заупокойные мессы и раздают милостыню, — ответил монах. И далее: — Остались лишь воры, прелюбодеи, отцеубийцы, клятвопреступники и нераскаявшиеся грешники. Разве нельзя им, покаявшись, освободиться от адского наказания?» — «Это невозможно, — ответил демон, после чего дал ему пагубный совет: — Не вставай слишком рано, когда колокол звонит к заутрене; отдохни еще, а к службе ты успеешь». Но монах в ужасе отверг этот наказ, и демон исчез[98].

Можно привести еще один пример. В 1467 году в Перудже заболела и «умерла» Изабетта ди Луиджи. Она лежала с застывшими глазами (gli occhi inbambolati), недвижно и без чувств (senca senso et senca movimiento)[99].

Во всех упомянутых мной случаях говорится о том, что душа или дух покидают тело в результате болезни — это происходит в двадцати пяти случаях из тридцати — и отправляются в путешествие по загробному миру, где провидцу открываются ад и чистилище, а затем он может мельком и издали увидеть рай. Когда Тнугдал рассказывает о произошедшем с ним, он начинает свой рассказ словами: «Когда моя душа покинула тело и оно было мертво» (cum anima mea corpus exueret et illud mortuum esse cognoscere), то же было и с Никколо де Гвидони, который «внезапно упал замертво» (cadde in terra de morte subitana) и наблюдал видение в 1300 году[100]. Здесь мы имеем дело со средневековой формой околосмертных и внетелесных переживаний. Позже мы еще вернемся к этой теме.

Общей чертой всех этих видений является христианский контекст, накладывающий глубокий отпечаток на повествование, где провидец встречает демонов, святых, ангелов или Богородицу. Стоит отметить, что все визионеры XII и XIII веков были священнослужителями, а с VII по XI век были записаны видения лишь троих мирян. В общей сложности среди провидцев были пятнадцать мирян (восемь крестьян и семь дворян) и девятнадцать монахов. Напрашивается вывод, что церковь, осознав потенциал таких историй, стала использовать их, подчеркивая присущую им педагогику страха. В «Церковной истории народа англов» Беда Достопочтенный написал о видении Дрихтхельма так: «Ибо, чтобы пробудить живых от смерти духовной (ad excitatione viventium de morte animae), человек умерший вернулся к телесной жизни и рассказал о многих замечательных вещах, которые он видел»[101]. В XIII веке анонимный автор посвятил «Видение сошествия святого Павла во ад» английскому тамплиеру Генри д’Арси. Произведение основано на более ранних текстах, а в его прологе (в ответ на вопрос о том, кто дал душам в аду передышку по дням воскресным) говорится следующее:

Муки ада. Иллюстрация мастера Оксфордских Часословов, сер. XV в.

The J. Paul Getty Museum, Los Angeles, Ms. Ludwig XI 10 (83.MN.129), fol. 217

Это были апостол Павел и архангел Михаил, ибо Бог хотел, чтобы святой Павел увидел, какие наказания несут те, кто ввергнут [туда], и он показал ему все муки ада[102].

В «Золотой легенде» Иакова Ворагинского ангел побуждает святого Фурсу взглянуть на мир, и тот видит «долину, полную теней, и в воздухе четыре огня на некотором расстоянии друг от друга». Ангел объясняет ему, что это костры лживости, алчности, раздора и нечестия[103]. Педагогический посыл ясен: костры испытывают каждого человека в зависимости от праведности его деяний.

В этих текстах подробно описываются муки, ожидающие грешников после смерти. Кроме того, эти истории изображались на церковных фресках наравне со сценами Страшного суда (например, в соборе Святой Сесилии в Альби). Нетрудно понять, какое влияние они имели, поскольку фрески эти использовались для просвещения неграмотных крестьян.

Путешествия во сне

Создано двое ворот для вступления снам бестелесным

В мир наш: одни роговые, другие из кости слоновой;

Сны, проходящие к нам воротами из кости слоновой,

Лживы, несбыточны, верить никто из людей им не должен;

Те же, которые в мир роговыми воротами входят,

Верны; сбываются все приносимые ими виденья.

Гомер «Одиссея», XIX, 562–567 (пер. В. Жуковского)

Хотя случаи видений во сне намного более редки, чем случаи видений во время болезни, они также достойны нашего внимания. Чтобы лучше в них разобраться, стоит вспомнить несколько основных понятий[104].

У древних греков Гипнос (Сон) и Танатос (Смерть) были братьями-близнецами, то есть переходное состояние было тесно связано с самой смертью и даже предшествовало ей. Многие авторы древности отмечали, что умереть во сне — это лучший вариант смерти, и есть даже молитвы о нем[105]. В одной из них, например, говорится: «Помни, что сон — это портрет смерти»[106]. Эта тема находит отражение и в легендах и сказках: например, история о Брюнхильде, которую Один погрузил в глубокий сон на горе Хиндарфьялл[107], или сказка о Спящей красавице.

Во многих языках эта связь между сном и смертью сохранилась и на уровне словаря. Так, слово «кладбище» в разных языках (англ. сemetery, фр. сimetière, исп. cimenterio) происходит от греческого koimētērion (κοιμητήριον)[108], что значит «спальня», а оно основано на греческом глаголе κεῖμαι — «лежать (спящим)». Немцы считали сон гостем, что нашло отражение в немецком слове Sandmann (посланник), от которого произошли английский sandman (песочный человек) и французский marchand de sable (торговец песком)[109]. Эти термины возникли из-за ошибочного отождествления немецкого корня sand- (от глагола senden — «посылать», «отправлять») с английским sand и французским sable (песок).

Существует несколько греческих терминов для обозначения того, что овладевает человеком во время сна: enupnion (ἐνύπνιον), «сновидение», соответствующее латинскому visio, а также oneiros (ὄνειρος). Со времен святого Августина (354–430)[110] церковь делила видения на три типа: интеллектуальное видение, представляющее собой коммуникацию без зримого образа; воображаемое видение — божественное изображение, воспринимаемое без участия органов зрения;