Крестный путь патриарха. Жизнь и церковное служение патриарха Московского и всея Руси Сергия (Страгородского) - Михаил Иванович Одинцов

27 октября 1943

Автографы Сергия (Страгородского) и Г. Г. Карпова

[ГА РФ. Ф. Р-6991. Оп. 1. Д. 5. Л. 1, 2–2 об.]

Карпов встал, прошел в угол кабинета и отдернул штору, за которой оказался сейф – в его дверце уже торчал ключ. Повернув его, председатель достал тощую серую папку. Вернувшись к столу, положил ее на стол и раскрыл.

– Раз вы настаиваете, – повторил он, – зачитаю сведения, полученные из архивов НКГБ. – Он стал медленно, словно нехотя, читать: «По наведенным справкам в разное время в местах заключения умерли: Павел Петрович Борисовский – митрополит Ярославский Павел; Николай Федорович Кузнецов – архиепископ Сарапульский Алексей; Петр Кузьмич Крошечкин – архиепископ Могилевский Павлин; Владимир Сергеевич Козлов – епископ Уфимский Григорий; Андрей Алексеевич Широков – епископ Волоколамский Иоанн; Владимир Сергеевич Смирнов – епископ Пензенский Феодосий.

Отбыли свое заключение и освобождены, но нынешнее местожительство неизвестно: Сергей Алексеевич Козырев – епископ Бежецкий Григорий; Илья Константинович Попов – епископ Бугурусланский Ираклий.

В отношении нижеследующих лиц Совет не имеет сведений о их судимости, а равно и местожительстве: Виталий Александрович Алентов – епископ Тамбовский и Мичуринский Венедикт; Павел Петрович Абрамкин – архиепископ Петергофский и Буденновский Мефодий; Иван Иванович Никифоров – епископ Орловский Иннокентий; Василий Федорович Шкурко – епископ Яранский Вячеслав».

Карпов смолк. Подавленно молчал и патриарх. Многих он знал лично, и теперь трагическое известие ставило точку в судьбе многих, кто бесследно исчез в мрачные 1930-е гг.

– А что же с остальными? – подал наконец голос Сергий.

– С остальными?.. О них сведений нет… Но мы не оставляем надежды что-либо узнать и уведомим вас о результатах в ближайшее время.

Обо всех своих встречах с патриархом председатель Совета докладывал, как правило, заместителю председателя СНК СССР В. М. Молотову, а в некоторых случаях, по подсказке последнего, писал официальные рапорты на имя Сталина. Получая письменные или устные распоряжения от этих руководителей, Карпов и выстраивал свою линию поведения. Карпову пришлось действовать в непростых обстоятельствах, поскольку в партийных сферах к «возрождению» Церкви относились весьма недоброжелательно. В архивах сохранилось немало «сигналов» тех, кто не одобрял «линии Совета» на нормализацию отношений с церковью и хотел бы возвращения к былым временам, к твердости, решительности и «наступательности» по отношению к «попам». Председателю приходилось лавировать, скрывая свои действия от «любопытствующих» под грифом «секретно» или «для служебного пользования». История распорядилась так, что лишь в самом конце 1980-х гг. стала возможной публикация этих интереснейших документов.

С осени 1943 г. начинается возрождение и монастырской жизни. На тот момент в СССР действовало более 30 монастырей, в большинстве своем открытых в период оккупации. Во всех монастырях насчитывалось более 3 тысяч монашествующих. В дни религиозных праздников монастыри посещало огромное количество паломников. Почти все монастыри вели свое хозяйство: земледелие, ремесла, различные промыслы. Московская патриархия ходатайствовала перед правительством не препятствовать их деятельности. Такой же позиции придерживался и Совет, и ему удалось на тот момент отстоять статус-кво: деятельности монастырей не препятствовали; за ними сохранялись жилые и служебные помещения, земли, скот, сельскохозяйственный инвентарь и подсобные мастерские.

Активизируется в 1943–1944 гг. издательская деятельность Русской церкви. Выпускались настольные и настенные календари, молитвенники, богослужебная литература. К изданной в 1942 г. книге «Правда о религии в России» добавилась новая – «Русская православная церковь и Великая Отечественная война» (1943).

Церковь приступила к изданию своего основного информационного печатного органа – «Журнала Московской патриархии». В нем публиковались статьи о патриотической деятельности церкви, героизме Красной Армии и советского народа, о преступлениях фашистов в отношении народов Советского Союза и религиозных объединений, информация об участии духовенства в работе Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию немецких злодеяний. Постоянно присутствовали материалы по исторической тематике и культурному наследию славянских народов, о памятниках письменности, иконописи, храмоздательстве.

Из обращения редакции к читателям

…По благословению Святейшего патриарха Московская патриархия, с Божией помощью, приступает к изданию печатного органа, который будет содержать официальные распоряжения Святейшего патриарха по церковным вопросам, его послания, постановления и определения Святейшего патриарха и Священного синода, патриотические выступления Святейшего патриарха и других церковных деятелей, статьи богословского характера, календарные сведения и различные заметки, касающиеся жизни Церкви. Потребность в издании такого печатного органа давно назрела, и потому редакция надеется, что появление его будет встречено духовенством и всем церковным обществом с живейшим сочувствием.

Церковь информировала через журнал свою паству об антихристианской сущности фашизма. Публиковались статьи, в которых подвергались осуждению стремления идеологов нацизма построить «новую религию». К примеру, ее содержание и направленность так характеризовал протоиерей Александр Смирнов в статье «Противники Креста Христова»:

«Вместо Христа – фюрер; вместо креста – языческая свастика; вместо вечной книги жизни Библии – фашистская книжонка “Моя борьба”; вместо воскресенья – вечер субботы; вместо священников, пасторов, капелланов, чтецов – один лишь только лектор; вместо крещения, причащения, покаяния, венчания – произнесение фашистской клятвы с прикосновением правой руки к мечу и т. п. С такими новыми обрядами фашисты и вознамерились создать в Германии новую национальную церковь, которая должна, по их замыслам, служить одной только доктрине: “Народ и раса” и не допускать на подвластной ей территории никаких других форм церковных объединений, в особенности же таких, в которых согласно завету Христа и Его апостолов проводится дух христианской интернациональности, то есть где нет разницы в духовных правах ни для Еллина, ни для Иудея, ни для других национальностей (Колос. 3, 11)»[354].

Много материалов «Журнал Московской патриархии» посвящал отношению оккупантов к историческим и церковным памятникам. В статье митрополита Николая (Ярушевича) «Фашисты – злейшие враги культуры» изложены его впечатления от увиденного в ходе поездки летом 1943 г. в освобожденные Красной Армией районы Калининской, Тульской, Калужской, Смоленской областей. Он свидетельствовал о разграблении и уничтожении исторических, религиозных и культурных памятников на территориях, бывших под временной оккупацией[355].

В работе территориальных комиссий по расследованию злодеяний фашистов участвовал не только митрополит Николай, но и другие иерархи и священнослужители Православной церкви. Их наблюдения, свидетельства и выводы передавались в государственные органы, помещались на страницах церковной литературы. К примеру, митрополит Ленинградский Алексий (Симанский), побывав в январе 1944 г. в освобожденных Петергофе и Пушкине, писал:

«Прекрасный Петергофский собор стоит с разобранными куполами, с которых немцы содрали золоченые листы, с разбитыми стенами, зияющими окнами. Говорят, они простреливали из пистолетов иконы в Петергофском соборе. Другие церкви представляют еще более удручающее зрелище. Разбита церковь бывшего Серафимо-Дивеевского подворья, совершенно разрушена кладбищенская церковь в Старом Петергофе. Там собрались, спасаясь от бомбежек, верующие и все, кто только мог добежать до нее, – старики, дети. В неимоверной тесноте – их была не одна тысяча, – задыхаясь в спертом воздухе, в течение нескольких дней и ночей, выбегая,