Формирование института государственной службы во Франции XIII–XV веков. - Сусанна Карленовна Цатурова

публичной власти. Важную роль в этом плане играла символика Дворца на острове Ситэ, который из древней резиденции французских королей, восходящей еще к галло-римской эпохе, в середине XIV в. был оставлен королями и превратился в резиденцию верховных институтов короны Франции. Эти аспекты привлекали внимание исследователей, но здесь впервые рассматриваются в институциональном и идейно-правовом контексте возникновения государственного аппарата.

Облик чиновников в торжественных церемониях

Тема политического театра власти является одной из ведущих в современной медиевистике, позволяя по-новому взглянуть на методы пропаганды и утверждения верховной власти монарха. В исследованиях на данную тематику уделяется внимание и месту королевских служителей, но основной упор делается на конкретном ритуале или церемонии, на знаках власти или девизах, которые рассматриваются в плавной эволюции от зарождения до упразднения. Однако на них можно взглянуть и с точки зрения формирования публично-правовых основ королевской власти, и в контексте этики государственной службы, и обнаружить ценные сведения о способах репрезентации чиновников короны Франции.

Предваряя анализ, следует оговорить специфику имеющихся в распоряжении исследователя источников. Для большинства церемоний мы располагаем только их описаниями: это могут быть протоколы Парламента, где оговаривается форма участия чиновников в процессии, различные трактаты, написанные чиновниками или доверенными советниками короля; наконец, это многочисленные хроники. При всей их кажущейся «объективности», мы каждый раз имеем дело с интерпретацией авторов. Так, хронисты далеко не всегда являлись свидетелями описываемой церемонии и руководствовались чужими сведениями или собственными установками. В еще большей степени это относится к трактатам и ведомственным документам: составленные по заданию короля, как это было с Жаном Голеном, или по распоряжению Парламента, как это делали секретари по гражданским делам, эти описания несут на себе печать заданной идейной программы и подчас выдают желаемое за действительное. Данные «особенности» присущи и еще одному источнику — миниатюрам, изображающим тот или иной ритуал. Как правило, все они создавались не современниками и потому отмечены печатью анахронизма[1928].

Однако эти недостатки источников превращаются в их достоинство, если в центр внимания поставить именно интерпретацию самих участников или потомков, которые взирают на прежнюю церемонию «сквозь очки» позднейшей реальности и эволюции ритуала. Подобный аспект, не замеченный ранее или отметаемый в качестве помехи, также способен многое раскрыть в изучаемом ритуале[1929].

В центре нашего внимания окажутся не все церемонии: «ложе правосудия» как чисто парламентский ритуал отнесен в другой раздел, а коронация и помазание на царство ввиду неучастия в ней чиновников хотя косвенно упоминаются, но специально не рассматриваются. Напротив, самое пристальное внимание уделим тем церемониям, где служители короны Франции играли важную, а нередко и центральную роль: въезд короля в Париж, похороны монарха, торжественные встречи императоров, религиозные и политические процессии. Для их понимания следует учесть следующее обстоятельство: ритуал представлял собой соединение воли монарха и инициативы «снизу», в данном случае чиновников, использующих его для репрезентации своего места у трона[1930]. В исследовании форм участия королевских служителей нас будут интересовать следующие вопросы: время их появления в церемониях, форма участия, порядок следования, внешний облик, используемые атрибуты, равно как и стратегии их осмысления и интерпретации самими чиновниками.

Хотя у каждого ритуала имелась своя символика и собственная эволюция, уместно рассмотреть их в комплексе, поскольку при их сопоставлении можно выявить и проследить особое место служителей короны Франции в разыгрываемом на улицах Парижа театре власти. С этой точки зрения, церемония похорон монарха, как показал в своих исследованиях Р. Гизи, с наибольшей наглядностью демонстрировала близость чиновников, прежде всего Парламента, к персоне монарха благодаря исполняемой ими главной функции верховной светской власти — отправлению правосудия[1931]. Однако похороны уступают по сложности «драматургии» посткоронационному въезду короля в Париж, поскольку это единственная церемония, где монарх и его служители «встречаются» как два разных и противостоящих друг другу участника действа. Если в ритуале похорон президенты Парламента «замещают» покойного, то при встрече нового монарха происходит буквально встреча «двух тел короля», что придает именно этой церемонии значимость для исследуемой темы[1932].

Начать логично с даты первого участия королевских служителей в этих двух торжественных церемониях. Судя по имеющимся свидетельствам современников, это впервые произошло достаточно поздно: 5 мая 1364 г. на похоронах Иоанна II Доброго и лишь в декабре 1431 г. при встрече короля «соединенного королевства» Франции и Англии Генриха VI. Не замечаемые современниками, чиновники, вероятно, участвовали в различных городских процессиях, прежде всего по случаю военных побед, но в общей толпе парижан[1933]. Хотя игнорирование данного факта можно списать на первоначальную лаконичность хронистов при описании этих церемоний, все же он вызывает недоумение и требует объяснений[1934]. Тем более что въезд нового короля в Париж предусматривал его прибытие на банкет во Дворец в Ситэ, где располагались верховные ведомства, которые на это время прекращали работу, а Парламент, не допускавший перерывов в отправлении правосудия, перебирался в монастырь августинцев на левом берегу[1935].

Ответ на эту загадку следует искать в произошедших к середине XIV в. преобразованиях в статусе служителей короны Франции, ускоренных политическим кризисом 1356–1358 гг. Добившись фиксации штатов ведомств и стабилизации должностей, заручившись гарантиями после столкновения с оппозицией на Штатах и доказав свою лояльность королю, чиновники вплотную приблизились к трону монарха, представ надежной опорой власти. Наглядным выражением их нового статуса явилось место служителей верховного суда у катафалка умершего вскоре Иоанна II Доброго: согласно «Большим Французским хроникам», «тело короля несли люди его Парламента, как это принято было для прежних королей, ибо они представляют его персону в деле правосудия, каковое есть главное из звеньев его короны и посредством коего он правит и владеет сеньорией»[1936]. Не оспаривая возможного участия служащих Парламента в похоронах королей и до 1364 г., хотелось бы привлечь внимание к этой записи в хронике, которой слишком безоговорочно доверились исследователи[1937].

Ссылка в ней на «незапамятный обычай», на мой взгляд, представляет собой уловку: вероятно, делается попытка освятить традицией новый церемониал. Для этого стоит вспомнить, кто является автором данной записи, поскольку это может быть ключом к ее пониманию. Дело в том, что данную часть «Больших Французских хроник» по личному распоряжению короля Карла V написал Пьер д'Оржемон, легист и служитель Парламента, лично пострадавший во время кризиса 1356–1358 гг.[1938] Вероятно, служители короны Франции, учтя его уроки, придумывают ритуал, внедряя собственные представления о месте чиновников. Тот факт, что рядом с катафалком находятся только члены Парламента, отвечал месту верховного суда на вершине иерархии ведомств короны Франции, как и внутри идеологии монархической власти. Теория «неумирающего тела короля»,