Амхельн. Под знаком орла - Майя Олав Глакс

стороне, Рейн медленно поравнялся с Орлом и заметил в темном углу недвижимую женскую фигуру. Ее голова безжизненно склонилась к груди, растрепанные волосы скрывали лицо, а вся одежда пропиталась кровью.

В увиденной картине Алларда огорчило лишь то, что он лично не участвовал в расправе над инфантой. Он было поднял взгляд на Правителя, желая прокомментировать участь, которую она заслужила, но так и замер с открытым ртом, когда Эгго резко обернулся и рассек воздух рукой, а все в отряде эпигонов, стоявшем позади, как один взметнули руки и тщетно схватились за шеи, а брызнувшая горячая кровь попала на генерала.

— П-повелитель… — в этот момент даже собственный голос подвел Рейна, дрогнув на полуслове.

— Как… ты мог… такое допустить? — Арнлейв медленно повернулся к Алларду, и тот был готов поклясться, что ощутил жар, потому что кровь начала кипеть в его жилах под этим взглядом.

— Вероятно, это было спланировано, они надеялись спасти пленников, пока мы будем отвлечены… — пытаясь сохранить остатки самообладания, начал Рейн, но Эгго сразу же его перебил.

— Как твои люди… посмели… напасть на нее⁉ — казалось, сама Тьма обрела живое воплощение и сгустилась вокруг Арнлейва и Алларда, оставив весь остальной мир вне досягаемости.

До Рейна, наконец, дошло, что именно вывело из себя Орла. Его не заботила гибель Лазара Фела и десятка других эпигонов. Он ни разу не поинтересовался судьбой сбежавших пленников, а может быть, их удалось поймать где-то в городе. Аллард отказывался в это верить прежде, но теперь четко осознал, что в личной системе координат Арнлейва Эгго все это не имело никакого значения по сравнению с жизнью такой сумасбродной личности, как Дженнифер Эфрейн.

Нелогично, иррационально, неправильно. Но Арнлейв продолжал сверлить Алларда ненавидящим взглядом, требуя ответа на свой совершенно абсурдный вопрос, и что-то Рейну подсказывало, если он ошибется в выборе фраз, как это сделали только что убитые эпигоны, его постигнет та же участь.

Как вдруг в пространстве, окруженном Тьмой, где не было ничего и никого, кроме них двоих, отчетливо проявилось еще чье-то присутствие. Словно едва уловимый силуэт некромантки стал более отчетливым в сгустившемся мраке. И это странное, едва уловимое присутствие ощутил и Арнлейв. Он молниеносно обернулся и бросился к телу Дженнифер, ощупывая ее руки, шею, осматривая раны.

— Жива! Она жива! — с неподдельным восторгом воскликнул Эгго, и его руки тут же осветились голубоватым светом, вливая в инфанту целительный эфир.

— Слава Смерти! — с не меньшим облегчением выдохнул Рейн, прежде всего от того, что, наконец, вырвался из плена безумной ярости, что плескалась во взгляде Эгго. Теперь Аллард мог свободно дышать и лучше понимал, что следует говорить. — Мои люди совершили ошибку, Повелитель, все, кто причастен к этому, несомненно понесут…

— Целителей! — уже с прежним холодом перебил его Орел. — Всех, кого найдешь! Живо!

— Как прикажете… милорд, — на манер Галбрейта кивнул ему генерал и мигом развернулся, радуясь возможности покинуть это место, чувствуя новый приступ злости и разочарования.

Алларду пришлось сжать зубы, перешагивая через трупы ни в чем не повинных эпигонов и слушая краем уха доносившиеся слова Арнлейва.

— Никто не посмеет отнять твою жизнь. Слышишь, Дженнифер? Если кто и сделает это, то только я. А я еще с тобой не закончил…

* * *

Эстер

Первой, что почувствовала Джоан, когда пришла в себя, была мягкая постель, на которой она лежала. Второе — только свои мысли, без навязчивого шепота Тьмы голосом Соулривера. Третье — истошные вопли где-то за стенкой. Они и заставили ее открыть глаза, но от яркого света, вызвавшего резь, пришлось тут же их закрыть.

— Джо? Ты проснулась? — неожиданно над ухом раздался голос, который она и не надеялась уже услышать, и теперь стражница всерьез засомневалась, не было ли это сном. — Ты слышишь меня? Джо?

Она ощутила ладонь на своем лбу, а потом пальцы, убиравшие прядь ее волос. Прикосновения были настолько реальными, что Джоан все же доверилась им и снова открыла глаза.

— Клаус… — ахнула она, предприняв попытку встать, но рана тут же отозвалась острой болью.

— Осторожно, — Советник тут же подхватил ее, помогая сесть.

— О, Смерть, скажи мне, что ты настоящий, а я не сошла с ума окончательно, — по лицу Джоан покатились слезы.

— Тише-тише, все хорошо. Ты в Эстере, в лазарете Штаба. А я более чем реальный, — Клаус старался улыбаться, но с трудом скрывал свое волнение.

— А где Олли⁈ С ним все хорошо⁈ — она тут же принялась оглядывать палату, как будто сын мог прятаться где-то под кроватью или за ширмой.

За стеной вновь раздался чей-то истошный вопль.

— Да-да, он дома с родителями. Я не хотел, чтобы они видели тебя в таком состоянии. Зато смотри, что я принес тебе от него, — Клаус улыбнулся, сел на край кровати и взял с прикроватной тумбочки листок — детский рисунок с изображением красных цветов, напоминавшим не то лилии, не то тюльпаны. — Он так ждал, когда ты вернешься, каждый вечер буквально изводил меня, выпытывая, где ты. Мне казалось, он расколол бы любого темного своими приставучими допросами. Я спросил, как он тебя встретит, и он нарисовал вот этот букет цветов. Я попытался найти что-то похожее…

Джоан, которая дрожащими руками сжимала листок и беззвучно плакала, словно до сих пор не веря в то, что она вернулась домой, повернулась и посмотрела на тумбу, на которой стояли оранжевые лилии.

— Они не очень похожи, — сквозь слезы рассмеялась Джо. — Но я передам Олли, что ты старался.

— Прости, у меня было не так много времени, — как будто даже виновато улыбнулся Клаус, но рассмеялся вместе с ней.

И вместе с тем между ними возникло неловкое молчание, как будто каждому из них было, что сказать. Слишком многое произошло за это время, и обоим пришлось подумать и переосмыслить всю свою жизнь. Но очередной истошный крик где-то за стеной заставил Джоан вздрогнуть.

— Кто это⁈ Квентин? Он живой⁈ — по голосу было сложно определить, кому он принадлежит, поэтому рыжая бестия решила, что это мог быть ее напарник, все это время стоявший на страже ее рассудка.

— Нет, это не он. Хоук уже дома, с братом, с ним все хорошо. Он просто герой, даже Милтон его похвалил, представляешь? — успокоил ее Клаус, пытаясь перевести в шутку.