Знание величия - Юлия Олеговна Чеснокова

мне и его-то семья относится с яростным презрением и отторжением. - Всё наладится, Даша, - улыбнулся приободряюще он (или постарался, чтобы это выглядело таковым, потому что улыбка Сынхёна всегда ненароком содержала каплю грусти), и похлопал меня по руке. – Если возникнут какие-то неприятности, ты знаешь, что всегда можешь обратиться ко мне. Ну, а если это будет мальчик? - Ох, а вот тут я вообще теряюсь! Я хотела назвать его как-нибудь… ну… со слогом «ён» в имени. Но сделать это без оглядки на Сынри? Я понимаю, что это не его ребёнок, но жить-то нам вместе… И он будет растить его и обеспечивать, не могу же я не считаться с мужем? А называть по традициям его семьи – совсем неуместно. - Да, дилемма, - кивнул Сынхён. - Ещё какая! – пошире распахнула я глаза, показывая озадаченность. – Благо, впереди ещё есть время. Возможно, решение придёт само, из ниоткуда. - Часто хорошие варианты так и появляются, - согласился мужчина. Мне не терпелось дожить до завтрашнего дня, поэтому я ушла спать пораньше. Уснуть быстро я не сумела, предвкушая поездку с Джиёном и стараясь не фантазировать лишнее, но зато проснулась ни свет ни заря. Этого ещё не хватало! Придётся томиться ожиданием, когда выспится Джиён и соизволит подъехать. Но делать было нечего, позвонить ему и разбудить пораньше – испортить его настроение, он начнёт ворчать и, чего доброго, передумает устраивать мне экскурсию в свой дом. Я как можно тише мешала свой чай маленькой ложечкой, когда на кухню вышел Сынхён. Халат плотно запахнут, под ним пижама. - Я тебя разбудила? – виновато покосилась я. - Нет, мы же вчера не поздно легли. – Он потёр глаза. – Сейчас умоюсь, и тоже приду завтракать. Воспользовавшись его отлучкой, я поискала себе занятие. Надо поставить чайник, достать ему чашку, быстренько нарезать какой-нибудь фруктовый салат, фруктами-то Сынхён холодильник буквально завалил, только и успевай грызть, жевать и перерабатывать. За суетой он не заметит, что я нервничаю и чего-то жду. Вскоре он вернулся и уселся, сказав, что не стоило беспокоиться – он бы и сам себе сделал чай и еду. - Ничего, мне не трудно, - бросила я взгляд на часы и села на своё место. - Куда-то собираешься? – Чёрт! Смысла врать и скрывать не было. - За мной обещал приехать Джиён, - посмотрела я в глаза Сынхёну. - Какие у вас планы? – осторожно попивая чай, чтобы ни капли не протекло по стенке чашки, откинулся мужчина. - Да так, покататься… пообщаться. - Не позволяй ему собой манипулировать, - сказал Сынхён. - В каком смысле? - Не теряй самообладания. Не нервничай – тебе сейчас нельзя. - Да, я знаю, но… не думаешь же ты, что он может причинить мне вред? - Вред вряд ли, но ты знаешь Джи не намного хуже меня. То, что он считает обычной шуткой или забавой, может заставлять людей терять контроль над собой. - Ну, в принципе, если меня не бросят в бассейн с акулами, едкие подколы я как-нибудь переживу.- Допив чай, я поднялась и поставила посуду в раковину, приготовившись её мыть. – Спасибо, что поддерживаешь меня, Сынхён. Мне ужасно повезло, что рядом есть ты, иначе не знаю, что бы и делала. - Не стоит, Даша, я ведь не ради чего-то это делаю. У меня нет никаких задних мыслей. - Я знаю. – Едва включив воду, я выключила её и развернулась к нему. – Сынхён, если ты помогаешь мне, если понимаешь, что люди умеют страдать, чувствовать и многие слабы, и им нужна помощь… почему ты продолжаешь участвовать в работорговле Джиёна? Почему не прекратишь это? Почему не воспрепятствуешь? - А смысл? – пожал он плечами, не стыдясь. Наши взгляды встретились, но ему действительно не было неловко от того, что они творят! А я-то думала, что Сынхён стал добродушным папочкойлапочкой. - Ты имеешь в виду, что Джиён найдёт на твоё место другого? - И это тоже, но есть и другая сторона медали. Я действительно не вижу ничего предосудительного в этом. - Да как же так? Выходит, ты щадишь меня не искренне? Разве можно понять меня и пожалеть, не пожалев других таких же девчонок? Ты думаешь, они какие-то другие или намного хуже? - Разве у тебя не было яркого примера в лице… как звали ту, другую, чей сын теперь у вас с Сынри? - Вика, - с досадой и приглушено произнесла я. - Да, Вика, - произнёс Сынхён с «б» вместо «в», никак не дававшейся носителю корейского языка. – Тебе самой её жалко? Тебе до сих пор хочется ей помогать? Она продала собственного ребёнка. - А что она должна была делать? – Я презирала этот поступок и не могла его оправдать, но из чувства противоречия хотела доказать Сынхёну, что они ещё хуже, и не им решать, кто плохой. – Если бы не похищение, бордель и вся та ситуация, она бы спокойно жила и горя не знала, а из-за таких, как вы и Сынри, она забеременела и была выброшена без гроша в кармане в какую-то российскую глубинку… - Нет, это с ней произошло из-за тебя, - напомнил мне Сынхён, - в борделе Тэяна ей бы сделали аборт и она как минимум лет пять-семь жила там в роскоши, сытая, красиво одетая, с услугами косметолога, массажиста и врача. - Хорошо, а потом? Нижний бордель? – Сынхён тяжело вздохнул и, поставив опустошенную чашку, сплёл пальцы рук и зацепил их за колено. - Сразу скажу, что я не оправдываю всё это и не пытаюсь выставить принуждение работать в борделе за благотворительность. Но выдам тебе немного статистики. Выходящие из товарного вида путаны, разумеется, не содержатся в борделе Тэяна для вип-клиентов. Если девушки в течение двухтрёх месяцев не востребованы, их оттуда выпинывают, грубо говоря. Куда? Да, в нижнем борделе оказываются часто, но, не поверишь – по собственному желанию. - Не поверю, - покачала я головой. - У половины путан за годы работы образовываются связи или знакомства с охраной или клиентами. Когда им исполняется лет тридцать, тридцать пять, многие находят работу горничными, уборщицами, продавщицами. Их устраивают знакомые. Без знакомств это невозможно, потому что документов у них нет, и заниматься оформлением подобного никто просто так не будет. Удачливые путаны изредка выходят замуж или становятся постоянными любовницами за пределами борделя, неплохо устраиваются.