Знание величия - Юлия Олеговна Чеснокова

к удовлетворению собственного любопытства? - Чувствую себя немного Алисой в стране чудес, которая побежала за кроликом. Никогда не любила эту сказку, поэтому, если честно, ощущения так себе. - Почему же? Она же потом проснулась, и всё оказалось в порядке. - Возможно, именно поэтому. В сказке проблемы решились пробуждением. На самом деле так не бывает. - Брось, где твой оптимизм? Иногда бывает всякое. Мне нравился Чеширский Кот. - Меня он раздражал немного. Никогда не говорил ничего определенного и косил под психа. - Иногда это единственная возможность не потерять адекватность. Как он там говорил? Никогда ничего не стоит воспринимать всерьёз. А жизнь – это всерьёз, но не очень, - Джиён засмеялся. Хотелось двинуть ему в плечо и сказать, что он, наверное, никогда не находился в секунде от смерти, поэтому веселится по этому поводу. Но интуиция вовремя сообщила мне, что уж Дракон-то как никто знает, что такое опасность. Сомнений быть не должно в том, что на Джиёна наставляли дуло пистолета, что в него стреляли. У него даже был крупный шрам от ножевого ранения на боку. Этот человек имеет не просто оптимизм, а невероятную силу, если после всех жизненных передряг ещё умудряется смеяться над серьёзностью жизни. - Чего притихла? – спросил он. - Задумалась о жизни. - О какой её области? - Конкретно о твоей жизни. - И какие есть соображения на её счёт? – продолжал иронизировать Джиён. – Поправки, пожелания, критика? - Прекрати работорговлю. - Нет, - всё так же легкомысленно, и ни на миг не задумываясь, ответил Дракон. - Почему? - А с хрена ли? - Потому что ты умный. Потому что ты понимаешь, что плохо, потому что ты в состоянии понять, что делаешь это уже даже не ради денег, и не ради забавы, а по привычке. А если вспомнить другую твою теорию, что людей накопилось на планете слишком много, то, выходит, ты наоборот творишь добро, а это вообще не твоём духе. - То есть, как плохой тип, я должен понять, что облегчаю человечеству существование, сокращая его, и прекратить убивать людей, чтобы стать абсолютно плохим? - Ну да, как-то так, - согласилась я, не собираясь вникать в тонкости, потому что мозги мои не были ещё готовы к очередной осаде философией Джиёна. - Попахивает жульничеством, Даша. - Это твоя туалетная вода, - ехидно оскалилась я. - Ха-ха, очень смешно, - равнодушно произнёс Джиён. – Ты завтракала? Можем заехать куданибудь и перекусить. - Я поела, спасибо. Не ищи причин для того, чтобы задержаться. - Не ищу, я всего лишь проявил внимательность, неблагодарная ты русская, - покосился он на меня. – Вдруг мне придётся отчитываться перед господином Ли за то, как я принимал его жену? - Об этом ещё рано говорить, и вообще, не шути о Сынри, он в коме. И я действительно переживаю. Дракон замолчал. Я тоже, вернувшись мыслями к мужу. А в самом деле, если он придёт в себя (а он придёт в себя, обязан!), то до него рано или поздно дойдёт информация о том, что я летала в Сингапур, поэтому лучше будет рассказать ему обо всём первой. Зачем ждать неприятности? Зная его ревнивый характер, можно предположить, что Сынри способен поднять руку снова, у него особая неприязнь к Джиёну, как у любого не в меру эгоцентричного мужчины, который чувствует, что соперник более успешен. Остановит ли его моя беременность? Уж во всяком случае беременность придаст сил мне, и я дам отпор любому, что посягнёт на мою сохранность. Из колонок доносилась группа Coldplay, Джиён регулярно слушал её, наравне с The Killers, но те ему придавали энергии, а эти наоборот – умиротворяли. Негромкие мотивы мягкого британского рока убаюкивали сейчас и меня. Атмосфера Востока как-то сразу рассыпалась, превращая улицы и набережные Сингапура в какой-то Лос-Анджелес или Майами. Я повернулась к боковому окну, чтобы созерцать знакомые пейзажи. Нет, всё-таки, этот город-государство я не спутаю ни с каким другим. Он был уникален, он весь олицетворял Дракона, а Дракон впитал его в себя, и теперь этот урбанизированный гуманоидный тандем сочился из каждого здания, каждой аллеи, каждого угла и поворота. На Сентозу вёл не очень длинный, но роскошный мост, снабжённый всем, чтобы его могли преодолеть любым образом. Два направления – туда и обратно, разделялись зелёными посадками, такие же были и по другую сторону трассы, чередующиеся остановками и парковками для велосипедистов, автобусов. Пышно цветущие кусты, россыпи розовых цветов, грозди пушистых бутонов жёлтых и коралловых оттенков, всё утопало в зелени, её тропической густоте и щедрости, ярко выделяющейся на белоснежных балюстрадах и выложенных красноватыми плитками пешеходных дорожках. Я выключила кондиционер и открыла окно, чтобы во все лёгкие подышать воздухом, дующим над Сингапурским проливом, но Джиён нажал на кнопку подъемника стекла, и опять врубил кондиционер. Я вынужденно засунулась обратно, опомнившись. Ну да, за тонированными стёклами не должно быть видно содержимого машины. Джиён всегда помнил об осторожности, а я была в подобных делах профан. Справа над машинами высилась воздушная дорога для скоростной электрички, которая пронеслась, подобно космолёту из будущего. Эту возвышающуюся над автомобильным шоссе трассу на середине пути обрамляли башни, стилизованные под маяки, на серо-зелёных фонарных столбах красовалось по пять круглых плафонов, загоравшихся по ночам, а под ними – экраны с надписями «Добро пожаловать на Сентозу!». Создавалось ощущение, что въезжаешь в другое царство. Особенное. Драконье. Может, поэтому он и выбрал себе резиденцию здесь? Слева, между Сентозой и основной частью суши Сингапура, с моста виднелся остров Брани. Он немного нарушал красоту вида, потому что предназначался исключительно для деловых нужд; кроме железных платформ, кранов, подъемников и огромных, с десятиэтажные дома высотой металлических конструкций, обслуживающих контейнерные терминалы, там ничего не было видно. У Джиёна там тоже были свои люди, как и везде, где проходил товар. На Брани была когда-то военно-морская база, не знаю, сохранилась ли до сих пор, но отделение полиции там имелось, когда-то Джиён и Мино обсуждали какой-то вопрос, который должен был решить работавший там начальник, состоявший в драконах. В общем, ничего нового. Одновременно с тем, как Брани слева уходил назад, справа линия надземной электрички сворачивала в сторону, и пейзаж превращался во что-то ещё более восхитительное. Теперь слева голубел Сингапурский пролив, плескаясь у изумрудной, создающей ощущение первозданной дикости зелени Сентозы, справа виднелась искусственная гора, очень похожая на настоящую, которую украшало огромное белое слово «Сентоза», а под ним два