На изломе осени - Дарья Андреевна Кузнецова

Лана горько заплакала. Гор мягко обнял ее за плечи и притянул к себе, пытаясь успокоить, а сам не чувствовал ничего, кроме беспомощности. На востоке зарождался рассвет. Гор смотрел, как неотвратимо уходит отпущенное ему в мире людей время, и думал, как же это похоже на смерть… Сделать один вдох в ночь Самайна и погрузиться в забвение на весь оставшийся год.

— Лана, милая, прости меня, — прошептал Гор, еще крепче прижимая ее к себе.

— Что? — она испуганно встрепенулась. — Нет! Ты ведь не уходишь⁈

— Это не зависит от меня. Просто знай, что я тебя люблю и мне очень жаль. Из меня получился плохой муж…

— Эрингор, — ее глаза наполнились слезами. — Ты был самым лучшим мужем на свете.

Лана поцеловала его первой. И столько в ее поцелуе чувствовалось надежды и жажды, что Гор не мог не ответить на призыв. Ее руки, огрубевшие от тяжелой работы, крепко вцепились в ворот плаща, словно это могло удержать Эрингора. Кажется, они это уже проходили. Она не смогла тогда ничего сделать. Сможет ли сейчас? Гор хотел накрыть ее ладони своими, но…

Первые лучи солнца прорезали линию на горизонте. Свет, что нес с собой жизнь, вернул всех мертвецов и духов обратно за грань. Исчез вместе с ними и Гор.

Король Охоты перенесся прямо в зал для пиршеств, но атмосфера вокруг царила совсем не праздничная. Охотники встретили своего Короля молчанием. Некоторые даже не удосужились встать из-за стола. Эрин, оказавшийся рядом, низко утробно зарычал.

— Тише, друг, — Гор успокаивающе погладил своего волка.

— Где ты был? — без всякого уважения спросил один из охотников.

— Дома, — прямо ответил Король Охоты.

Он не видел смысла что-либо скрывать от сородичей. Они все равно узнали бы правду.

— Это позор! Мало того, что Король бросил свою свиту посреди охоты, так он еще и нарушил все возможные запреты! Боги проклянут нас всех и не примут жертву! — взревел охотник, выхватывая из ножен короткий меч.

— Сядь, — остановил его другой, принудив опуститься обратно, на стул. — Здесь тебе не Вальхалла. Пусть боги сами решат судьбу Короля.

— О каких запретах идет речь? — не удержался Гор, обводя охотников взглядом. — Разве кто-то говорил, что нам нельзя в ночь Самайна видеть родных? Разве боги уже не приняли жертву, что я им принес в честь праздника? Мне жаль, друзья, что я покинул вас под конец охоты, но случись мне выбирать снова, я поступил бы точно так же. Моя семья нуждалась во мне. И я ей помог.

Охотники переглянулись. Они не помнили свои семьи, а у многих, учитывая, как течет время в мире сидов, за гранью не осталось родных. Однако призрачные чувства привязанности и долга им были не чужды.

— Единственный твой долг в этот Самайн и все последующие — охота, — ответили голоса свыше.

Десятки светящихся фигур воплотились в зале для пиршеств. Боги выглядели совсем как люди, судя по одеждам, которые удавалось разглядеть сквозь яркое свечение. Броня, платья, кожаные доспехи, Гор даже различил безразмерные робы жрецов и лохмотья нищих. Встречались среди них и мужчины, и женщины. Их лица постоянно ускользали, менялись. «Всего лишь образы» — подумал Гор.

— Я охотился и загнал первую жертву, — не побоялся ответить Гор.

— Но ты оставил свиту и оскорбил титул Короля Охоты! — в один голос ответили боги. — Осознаешь ли ты свою вину?

Гор обвел взглядом зал. В чем смысл оправданий, если никто из присутствующих не сможет его понять?

— Осознаю и признаю, — прямо ответил Король Охоты.

То, как он уверенно держался, без капли раскаяния на лице, разозлило богов.

— Забвение! Наглец! Предать его бездне! — доносилось с разных сторон.

Поначалу Гор испугался. Страх сковал его мысли в ледяных тисках. Но длилось это недолго. Настал черед смирения, и Гор приготовился понести любое наказание, даже полное забвение его больше не пугало. Тьма бездны, отсутствие света, чувств и мыслей наоборот манили спокойствием.

Тем временем гул недовольных голосов нарастал. Все жаждали скорой расправы над Королем Охоты, но размеренный, оглушающий цокот копыт заставил всех стихнуть. Боги расступились, и в центр зала вышел огромный белый олень. Его ветвистые рога расходились в стороны на добрые полтора метра. Они тянулись ввысь и изгибались. А кончики многочисленных ответвлений были настолько остры, что напоминали шипы.

Эйктюрнир, так звали божество, не желавшее принимать человечью личину. Он всегда пребывал в облике оленя.

— Охота состоялась, — тягуче произнес он, гордо задирая голову. — Мы приняли жертву.

— Эйктюрнир, видимо листва Иггдрасиль совсем затуманила твой разум, — к нему подошел один из бывших королей охоты. — Гор заслужил наказание.

— Заслужил, — все так же медленно, растягивая гласные, ответил Эйктюрнир. — И посему мы изгоним его из мира сидов, лишив радостей Дикой Охоты. — Олень повернул величественную голову к Гору. — Никогда, слышишь, оборотень, никогда ты больше не удостоишься чести познать азарт охотничьего гона!

В подтверждение своих слов владыка всех оленей встал на дыбы и ударил копытами о мраморный пол. Одна большая трещина, словно молния, метнулась от места удара к Гору, и пол под ним провалился. Верный волк Эрин сиганул вслед за хозяином вниз.

«Все-таки бездна» — подумал Гор, видя, как стремительно отдаляется светлое пятно. Развенчанный король закрыл глаза, в надежде что наконец-то он испытает покой.

* * *

Хруст сломанной ветки заставил Эрингора вздрогнуть. Он открыл веки и не сразу понял, где находится. Ночь. Лес. Дерево. Кажется, ему снился какой-то странный сон…

Эрингор посмотрел вниз. Медведь застыл у капкана. Охотник поднял лук со стрелой. Руки его тряслись. Во рту чувствовался металлический привкус. Почему Эрингора не покидало ощущение, что все происходящее он уже пережил?

Медведь поднял голову, и Эрингор спустил тетиву! Никакой жалости. Только желание выжить и вернуться домой любой ценой.

Стрела вошла как раз под лопаткой, но недостаточно глубоко. Взревев, медведь пришел в движение. Когда он навалился на дерево, Эрингор успел выпустить еще две стрелы, что угодили в огромную мясистую спину.

Ствол дерева заскрипел и стал крениться к земле. Эрингор отбросил оружие и спрыгнул на землю. Он уже знал, что