Личные песни об общей бездне - Виктор Станиславович Коваль

нож блестящ.

Я табурет подвинул павший,

Налил в тарелку молока.

— Наверно, скоро будут наши?

Где наша рать недалека?

Где наша сгинула вражина?

Терпеть нам суждено доколь?

Спасибо, мама покрошила

Ему за ворот: хлеб да соль.

Песня о гимне

О гимне с раннего утра

Поёт мне божеская птица:

Играет гимн — вставать пора,

Играет гимн — пора ложиться.

Два раза в день в урочный срок

Для счастья вашего и блага

Играет гимн — очнись, сурок,

Играет гимн — усни, трудяга.

Он мощно входит в каждый дом,

Как танк в атаку лобовую.

Играет — сволочи, подъём!

Играет — все на боковую!

Я сотую сменил кровать,

Но мне всё тот же голос снится:

Играет гимн — давай вставать,

Играет гимн — давай ложиться!

Сёстры

Им бы давно разделиться пора.

Как вариант, на «Фили» и «Динамо».

Но Кате нужна кой-какая опора,

А Маше — мама.

Мамино платье из панбархата

Маша надела, а Катя насупилась.

Катя треску пластала, порезалась,

А Маша с гулянки брюхатая.

Рыбьего сока из пальца сестры

Выпила Маша и протрезвела.

Видишь, как обе состарились?

Разве

Хватит им денег и хватит забот?

Хватит. Они улыбаются.

К празднику бывших друзей позовут,

Торт испекут. Кулебяку.

Кот

Говорит Наталия:

Знаешь, Вася,

Или я, или

Зашивайся!

(Из песни)

Хозяин взял Наталью в женщины,

И с нею — женского мурлыку.

Он, в их постеленку положенный,

Лизал какую-нибудь руку.

Взяла Наталья в мужики

Соседа, Паршина Василия,

Хоть ей не очень-то ужимки

Такой свекрови «се ля ви».

Мать мужика, — а что я — кукла? —

Покуривала «Ароматные».

— Ваш кот во сне, как чёрт, мяукал.

Амбре. Вы понимаете?

А для Наташи едкий дым

Был чем-то вроде наказания.

Но вскоре каждый стал своим.

Как чёрт

У нового хозяина.

У двери

Сорвали суки домофон

От скуки или ради цветметалла.

Трендит, бывало, среди ночи он,

Чтоб жить жильцам не показалось мало.

Жму 27, а получаю 7.

Из домофона мне кричит семёрка,

Что я, наверно, чокнутый совсем,

Как этот домофон, всех доведу до морга.

Жму 27, а получаю 2.

Из домофона двойка вопрошает,

Откуда, мол, такая голова

Растёт — живущему мешает?

Жму 27. Её и получаю.

Я там живу. И потому не отвечаю,

Жильцам рассерженным подобно,

Так истерично и так злобно.

Завещание

Сказала баба Ванга мне: «Сынок,

Лук репчат ешь и ешь чеснок

Для внешнего и внутреннего зрения.

Власть не дразни, ты ей не раб,

Дым не кури, не слушай баб

Для внешнего и внутреннего зрения.

Будь здрав. Страстями не болей,

Лжи не скажи, вина не пей

По своему́, теперь уж, усмотрению».

Детский вопрос

Интересно в высшей мере,

Хоть какая — неказиста,

Есть ли жиче на Венере

С точки зрения экзиста?

(Из песни)

Дочка, пальцем в небо тыча,

Вопрошает, изумлённая:

Это бездна наша личная

Или с кем-то поделённая?

Знаю. У авторитета,

Чьи таланты разумеются,

Тут покамест нет ответа,

Но зато всегда имеются

Личные песни

Об общей бездне.

Голос

Под ёлкою мне голос был тревожный,

Когда нагнулся я, грибник неудержимый:

«Поверьте, я опёнок ложный.

Вы понимаете? Не лживый!»

Всяк

В башке у всяка много мечт.

Они заложены в коробку,

Как всяк положен в короб лечь,

Горе воздев свою бородку.

На Бога всяк надежду положил,

А Бог — на всяка.

Тут между ними вышла драка,

И они рассорились.

Бог стал по-прежнему — везде,

Всяк лирик стал в СССР.

Не беда

От обрушения госпирамиды

Быльём поросшая примялась лебеда.

Кто вкладывал туда и не туда —

Все стали инвалиды,

Что, в общем, — не беда.

Если все.

Дни

Пришли такие грёбаные дни,

Что не уйдут без руготни.

Стоят, заразы, не желают

Идти куда их посылают.

А ты им, грёбаным, соври,

Что ты как друг их не неволишь,

Сказав:

«А кстати, не махнуть ли нам на три

Каких-то буковки всего лишь?»

Портрет идущей

Невозможная в обтяжку

Дама, склонная к избытку,

Ляжкой чиркает об ляжку,

Лыткой стукает об лытку.

К ней, чрезмерной, чувство клонится,

К полноте сердечко жмётся.

И от стука не разломится,

Но от трения зажжется!

Мох

Я в году двухтысячном,

Лет трёх примерно без,

Где-то под Мытищами

Углубился в лес.

Утречко студёное.

Для подъёма сил

Я сел на пень. Варёное

Яичко откусил.

Откусил — и солнышко

Восстало наверху.

Опрокинув горлышко,

Я упал во мху.

Зелень-белень, крошево,

Кашка, клеверок

И всего хорошего

Много между строк.

Между строк, что брошены

Покрываться мхом.

Мхом всего хорошего

Обо всём плохом.

«Под знаком голода табачного…»

Под знаком голода табачного

В пределах облака неоднозначного

Стоит сводящая с ума

Неописуемая тьма.

Она в аляске. И её борзую

Сейчас я рыжей краской нарисую

Афганскую. А кодлу хулиганскую

Таким ядрёным кобальтом покрашу,

Чтоб смылись и слиняли на парашу

Умнее всех без очереди гады.

Здесь много всех. Друг другу все не рады,

Поскольку радоваться остаётся гадам,

Что