«Ваш Рамзай». Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты». 1922–1930 годы. Книга 1 - Михаил Николаевич Алексеев

РСФСР и отказывалась от претензий, вытекающих из мер, принятых «РСФСР или её органами против подданных Рейха или их частных прав, при условии, что правительство РСФСР не удовлетворит аналогичные требования третьих государств» (ст. 2).

Оба правительства также выразили согласие, «что принцип режима наибольшего благоприятствования должен применяться к общему правовому статусу членов одной части на территории другой части и к общему регулированию взаимных торгово-экономических отношений» (ст. 4).

Договор был заключён без указания срока. По соглашению, подписанному 5 ноября 1922 г. в Берлине, он был распространён на другие советские республики.

Рапалльский договор означал окончание международной дипломатической изоляции РСФСР. Для России это был первый полномасштабный договор и признание де-юре как государства, а для Германии первый равноправный договор после Версальского мира.

Незыблемость положений Рапалльского договора 1922 г. была подтверждена Берлинским договором 1926 г.

В течение 1922 г. в правящих кругах Германии всё более укреплялись элементы, настаивавшие на саботаже репарационных платежей. До 1923 г. Германия смогла уплатить странам Антанты репараций деньгами только 1700 млн марок золотом и поставками – 3634 млн марок золотом. В стране не хватало хлеба, чтобы прокормить население. Из-за границы приходилось ввозить не только железную руду, но и уголь. Государственный долг вырос многократно по сравнению с 1914 г. Материальное положение пролетариата было ужасным: потребление хлеба упало на 41 %, картофеля – на 36 %, мяса – на 63 %, сахара – на 26 %. Страна катилась к экономическому банкротству.

В ноябре 1922 г. было образовано новое правительство «малой коалиции» (без социал-демократов) под руководством В. Куно, которое взяло курс на прекращение уплаты репарационных платежей. Воспользовавшись этим, Франция и Бельгия в январе 1923 г. оккупировали Рурский бассейн.

Лейпцигский съезд компартии Германии (28 января – 1 февраля 1923 г.) проходил в обстановке ожесточённой борьбы с левой оппозицией, во главе которой стояли Аркадий Маслов, Рут Фишер[253] и Эрнст Тельман[254]. Основные разногласия оппозиции с большинством партии сводились к вопросу о тактике единого фронта и о лозунге рабочего правительства. Левая оппозиция рассматривала понятие рабочего правительства как синоним пролетарской диктатуры, что решительно отвергалось партийным большинством во главе с Генрихом Брандлером[255] и Августом Тальгеймером[256].

Существовали также разногласия по вопросу об условиях, при которых компартия может пойти на образование рабочего правительства вместе с социал-демократией. Спустя шесть лет, в 1929 г., в первом издании Большой советской энциклопедии будет написано: «В то время как в порядке дня стояла задача подготовки и развертывания непосредственной борьбы за власть, и компартии необходимо было выступить подлинным авангардом быстро революционизирующихся масс, Лейпцигский съезд совершенно не понял наступившего перелома в соотношении классовых сил…» Вспоминая этот период внутрипартийной борьбы, Зорге напишет в «Тюремных записках», что он «…был втянут в ожесточённые политические дискуссии».

Правительство Куно объявило кампанию «пассивного сопротивления», призвав население Рура к невыполнению распоряжений оккупантов, отказу от работы на шахтах и заводах, продукция которых предназначалась для Франции и Бельгии.

22–28 февраля 1923 г. в Москве находилась большая группа представителей Рейхсвера во главе с начальником Генштаба генералом О. Хассе. Они вели переговоры с высшим руководством Красной Армии (Э. Склянский, П. Лебедев, Б. Шапошников, Г. Чичерин, А. Розенгольц и др.). На этих переговорах обсуждались в сущности два основных вопроса: 1) о поставках вооружения немецкой стороной для Красной Армии, в чём, прежде всего, было заинтересовано руководство РККА; 2) о совместных боевых операциях Рейхсвера и Красной Армии против Польши, в чём наибольший интерес проявляла германская сторона. Переговоры не достигли ожидаемых результатов. Как выразился Г. Чичерин, «гора родила мышь». Однако вопрос о военной помощи Германии со стороны СССР весьма волновал германское руководство. В начале марта 1923 г. германский посол в СССР граф У. фон Брокдорф-Ранцау вновь поставил вопрос перед Г. Чичериным: поможет ли Советская Россия Германии в её борьбе против Франции, если Польша не предпримет против Германии никаких активных действий. Нарком иностранных дел заверил, что Россия не будет договариваться с Францией за счёт Германии. Камнем преткновения оказывался вопрос о поставках со стороны Германии вооружения в РККА.

Очевидно, именно этой ситуацией и было обусловлено направление командующего Западным фронтом М. Н. Тухачевского и ряда высокопоставленных командиров РККА (А. И. Виноградова, П. Дилакторского, В. Солодухина) с секретной миссией в Берлин с 15 по 29 марта 1923 г.

«Миссия» М. Тухачевского, видимо, была успешна. Об этом свидетельствует письмо генерала О. Хассе члену РВС СССР А. Розенгольцу[257] от 25 марта 1923 г., в котором он обещал РККА помощь военным снаряжением и вновь упоминал о предстоящей «освободительной войне».

Невзирая на то, что В. Куно являлся активным проводником курса на тесные военно-политические отношения с СССР и Красной Армией, коммунистическая партия Германии, поддерживаемая Исполкомом Коминтерна, заявила о себе как о противнике политики «гражданского мира», выдвинув лозунг: «Бейте Пуанкаре в Руре и Куно на Шпрее».

Средства на оплату «пассивного сопротивления» давало правительство, финансируя его и предоставляя огромные кредиты капиталистам на закупку угля за границей, заработную плату и т. д. Германское хозяйство пришло в полное расстройство. Курс марки с момента занятия Рура начал стремительно катится вниз: с 2 тыс. за доллар в декабре 1922 г. до 4 млн в начале августа 1923 г. Катастрофическое падение марки происходило и далее: 18 октября 1923 г. один доллар стоил 8 млрд марок.

В мае 1923 г. сотрудниками почти полностью завершившего своё формирование Института социальных исследований была проведена «Марксистская рабочая неделя» в Гераберге (Тюрингия). Непосредственным организатором недели выступал Рихард Зорге. Сохранилось едва ли не единственное документальное свидетельство этого мероприятия – приглашение на участие в нем за подписью Зорге, в котором содержалась программа встречи: «I. О способах истолкования проблем современного кризиса (вступительное слово – Людвиг); II. К вопросам метода (Лукач и Корш); III. Организационные проблемы марксистского исследования (Фогараши)».

Эдуард Александер («Людвиг») был редактором экономического отдела «Die Rote Fahne». Карл Корш и Дьёрдь («Георг») Лукач являлись основоположниками неомарксизма, т. е. интерпретировали учение Маркса в духе новейших веяний начала XX в.: неогегельянства, фрейдизма, философии жизни (а позднее – экзистенциализма и структурализма). Политические взгляды венгерского коммуниста Лукача, которого хорошо знал Рихард, основывались в 20-е годы на уверенности особой предначертанности пролетариата. Венгр Бела Фогараши к тому времени был уже известным философом-марксистом.

Бешеный темп обесценивания марки вызвал неслыханный рост цен, поголовное разорение мелкой буржуазии и такое обнищание рабочего класса, что в августе 1923 г. разразилась всеобщая забастовка, которая смела правительство Куно и привела к созданию правительства большой коалиции. Правительство возглавил лидер Немецкой народной партии Г. Штреземан.

13 августа 1923 г. он сформировал правительство большой коалиции с участием СДПГ и изменил внешнеполитический курс, отказавшись от односторонней «восточной ориентации» и приступив к поиску «модуса вивенди» с Францией. Уже 15 сентября 1923 г. вопреки настроениям Рейхсвера и его командования, германского послу в СССР было дано указание прекратить переговоры с