Император Пограничья 7 - Евгений И. Астахов

— Хватит, — скомандовал я, когда тигель заполнился на три четверти. — Больше не стоит, для первого раза достаточно.

Вершинин с помощниками навалились на рычаги подъёмного механизма. Скрипнули блоки, натянулись канаты. Платформа с тиглем медленно поползла вверх, а затем по направляющим переместилась к жерлу печи.

— Осторожнее! — крикнула Мария Сомова, волнуясь. — Если уроните, второго такого тигля у нас нет!

— Не учите учёного, — пробурчал один из рабочих, но хватку ослаблять не стал.

Наконец массивный сосуд опустился в специальное гнездо внутри печи. Я проверил положение — идеально по центру, как и должно быть.

— Закрываем! — скомандовал Арсеньев.

Тяжёлая крышка с лязгом опустилась на место. Вершинин пробежался по периметру, проверяя герметичность.

— Можно начинать, — доложил он.

Я кивнул Черкасскому:

— Тимур, первый этап — равномерный прогрев до тысячи градусов. Не спеши.

Пиромант сосредоточенно кивнул и положил ладони на специальные рунические пластины у топки. Воздух вокруг него задрожал от жара, и в глубине печи зародилось оранжевое пламя.

— Надежда, ваш выход! Равномерный поток, без рывков.

Аэромантка вздохнула, словно приговорённая к казни, и начала работать. Серебристые пряди в её тёмных волосах взметнулись от магических потоков, а изящные пальцы выписывали в воздухе сложные пассы, направляя воздух через боковые каналы в топку.

— Я чувствую себя живым кузнечным мехом, — пробормотала она. — В Смоленской академии нас учили создавать воздушные барьеры для защиты от пуль, а не… это.

— Зато практическое применение магии, — заметила Василиса, наблюдая за процессом сквозь прозрачные стенки тигля. — Температура растёт равномерно.

Прошло минут пятнадцать. В плавильне становилось всё жарче, несмотря на отводящие тепло руны. Надежда уже промокла от пота, но продолжала поддерживать воздушный поток.

— Тысяча градусов, — доложил Арсеньев, сверившись с измерительными артефактами. — Порода начинает нагреваться.

— Тимур, теперь постепенно поднимаем до тысячи девятисот. Надежда, усильте поток на двадцать процентов.

— Ещё больше⁈ — взвыла аэромантка. — Я же не паровая машина! И вообще, у меня платье прилипло к… кхм, спине самым неприличным образом!

Но воздушный поток усилился. Пламя в печи из оранжевого стало жёлто-белым, потом начало отдавать в синеву. Температура неумолимо ползла вверх.

— Тысяча пятьсот… тысяча шестьсот… — считывал Арсеньев.

Через рубиновую стенку я видел, как в тигле происходят изменения. Серая порода оседала, уплотнялась, а наверх всплывал серебристо-синий металл с характерным отливом.

— Смотрите! — воскликнула Мария. — Шлак действительно идёт вниз!

— Тысяча восемьсот… тысяча восемьсот пятьдесят…

Металл в тигле начал издавать низкое гудение, едва различимое за рёвом пламени. Серебристая поверхность подёрнулась фиолетовой дымкой.

— Есть! Тысяча девятьсот! — объявил артефактор. — Держим температуру!

Следующие полчаса тянулись мучительно долго. Черкасский стоял неподвижно, весь в испарине от напряжения. Кронгельм уже не жаловалась — все силы уходили на поддержание воздушного потока. Остальные напряжённо следили за процессом.

— Фиолетовое свечение усиливается, — прошептала Василиса. — И это гудение… Я его костями чувствую.

Она была права. Низкочастотная вибрация проникала в самую глубину тела, резонируя с чем-то первобытным.

— Достаточно, — решил я. — Прекращаем нагрев. Тимур, гаси пламя. Надежда, можете отдохнуть.

Аэромантка буквально рухнула на ближайшую скамью:

— Всё… Я больше никогда не буду жаловаться на духоту в классах… По сравнению с этим адом, моя школа — курорт в горах…

— Вы молодец, — похвалил я. — Без вас бы не справились.

— Можете это письменно засвидетельствовать? — простонала она. — А то никто не поверит, что аристократка работала… кузнечным мехом при плавке какого-то металла.

— Теперь нужно дать остыть до тысячи семисот и разливать, — заметил Арсеньев.

Ждать пришлось ещё четверть часа. Наконец, температура упала до нужной отметки.

— Открываем печь! — скомандовал я. — Готовьте формы!

Рабочие расставили массивные чугунные изложницы, покрытые изнутри тонким слоем Сумеречной стали — снова мне пришлось постараться, работая с чистой породой. Подъёмный механизм снова заскрипел, поднимая раскалённый тигель из печи. Даже через защитные руны жар был невыносимым.

— Аккуратнее с наклоном! — кричал Вершинин, руководя процессом. — Медленно! Ещё медленнее!

Я взял специальный ковш с длинной ручкой из Сумеречной стали — только такой инструмент мог выдержать контакт с расплавом. Зачерпнув мерцающий фиолетовым металл, аккуратно разлил его по формам. Жидкая сталь текла удивительно легко, почти как ртуть, издавая всё то же низкое гудение.

— Невероятно, — выдохнул Арсеньев. — Я такого в жизни не видел.

Форма за формой наполнялись драгоценным металлом. Когда тигель опустел, перед нами стояли 50 изложниц с медленно остывающими слитками Сумеречной стали — каждый примерно по три килограмма, удобный вес для дальнейшей ковки.

— Первая плавка завершена успешно! — объявил я под одобрительный гул присутствующих.

Кронгельм, всё ещё сидевшая на скамье, слабо подняла руку:

— Прекрасно… А теперь, будьте добры, объясните — это нужно делать регулярно? Потому что я серьёзно подумываю о смене профессии. Может, лучше в библиотеку?

Все рассмеялись, разряжая напряжение. Первый шаг был сделан — Угрюм получил собственное производство Сумеречной стали!

Магофон в кармане завибрировал как раз когда я выходил из плавильни, оставив команду разбирать остывшие слитки. На экране высветилось имя Коршунова.

— Слушаю, Родион, — ответил я, отходя в сторону от шумной мастерской.

— Прохор Игнатьевич, такие дела творятся! — голос разведчика звучал взволнованно. — Касается Гона и того, как наши власти хвосты поджимают.

Я прислонился к стене амбара, наблюдая за снующими туда-сюда работниками. День выдался на редкость солнечным для осени, но в воздухе уже чувствовалось дыхание приближающейся зимы.

— Выкладывай.

— Официально власти власти Гон не подтверждают. Молчат как партизаны на допросе. Ни единого публичного заявления. Не хотят панику среди населения, это понятно Но слухи… — Коршунов сделал паузу, — слухи расползаются как пожар по сухой траве.

— Откуда утечка?

— Классика жанра, Прохор Игнатич. Стражник от командира услыхал, жене по пьяни брякнул, та соседке нашептала — и пошла плясать губерния! Но тут фокус в чём — со всех сторон одно и то же. Из Владимира, Мурома, даже из Суздали вести ползут. Все понимают, что дыма без огня не бывает!

Я задумчиво потёр подбородок. Масштабную подготовку к Гону уже не скрыть — слишком много людей вовлечено.

— Что ещё?

— А вот тут, — в голосе разведчика появились хищные нотки, — самое интересное начинается. Столичные города ворота на засов закрывают. Тихо так, без фанфар, но капитан Коршунов не вчера